Слоан, впрочем, едва удержался от улыбки, глядя на ее изумленное лицо. Пожав здоровым плечом, он сухо произнес:

– Нельзя отвернуться от того, что у тебя перед глазами.

Пора было прикончить его, нечего цацкаться. Но сначала хорошо бы высечь посреди площади. Обрывок этой мысли он уловил в ее глазах. Слоан выхватил у нее из рук бинты и указал на выход:

– Дверь вон там. Джо меня перевяжет.

– Ну, нет. Так легко вам не отделаться! – Саманта не замышляла подлость, она просто поняла, что владеет оружием, от которого нечем защититься. Он теперь полностью в ее власти, и это его раздражало. Что ж, надо заставить его еще и еще раз ощутить свою беспомощность. – Вы ляжете и по глотку выпьете весь этот бульон, который сварила моя мама, в противном случае я волью его вам в глотку. Я обещала присмотреть за вами и сдержу слово.

Застегнув рубашку на все пуговицы, Саманта ответила на его помрачневший взгляд широкой улыбкой и принялась за дело.

Краснокожий Джо прислонился к дверному косяку и тупо пялился на происходящее. Никто еще не брал верх над Слоаном Толботтом! Ни одна добрая христианка второй раз к нему даже не приближалась. Эта тощая девица хочет накликать бурю, а Толботт лежит и не может ей воспрепятствовать. Джо пожал плечами и устремил мутный взгляд на мальчишку, который так и рыскал по хижине глазами, высматривая новую цель.

– Поди-ка сюда, парень. Нам надо принести воды. – И он заковылял вниз, не заботясь о том, выполняются ли его распоряжения.

Джек взглянул на кузину, решил, что та целиком поглощена безмолвной дуэлью, и с радостью воспользовался поводом улизнуть.

– Я ем только мясо. И не собираюсь пить этот вонючий бульон!

Перевязанный заново, Слоан попытался сесть, собрав все свое мужество, чтобы не вскрикнуть. Шершавая стена хижины была единственной опорой, которую он смог найти. Он прислонился к стене, отодвинувшись подальше, чтобы эта сумасшедшая не смогла до него дотянуться.

Саманта предпочла бы, чтобы он лежал. Когда он сидел, бронзовые бугры его бицепсов и грудных мышц неприятно напоминали, что он полуобнажен. Хорошо еще, что в штанах.

– Вы выпьете бульон, или я вылью его на вас, – сладким голосом промурлыкала она. Продолжая растягивать слова, она добавила: – Я подстрелила этих белок сама. Для еды они, возможно, грубоваты, но бульон из них отменный.

Впечатление от этого нарочито сладкого голоса поразило Слоана. Он был настолько поглощен своим занятием – разглядыванием локонов и ее груди, – что едва ли улавливал смысл слов. Она могла играть на арфе, свирели или флейте, но и эти нежные звуки звучали бы вовсе не так, как ее чарующий голос. Она делала это умышленно, он мог бы поклясться.

Мужчина подозрительно покосился на нее, но она лишь невинно улыбалась, а ее синие глаза вновь вызвали непонятное волнение. Он протянул здоровую руку:

– Дайте сюда. Я поем сам.

– Когда-то в подобных обстоятельствах Джек швырнул в меня тарелку. Вы, очевидно, сделаете то же самое?

Возможно. Но если тот маленький уголовник, который с ней пришел, и есть Джек, он не опустится до его уровня. Слоан недовольно хмыкнул:

– Я похож на людей такого сорта? Нет, на вас у меня другие виды. Поинтереснее.

Мать привязала крышку к кастрюльке с бульоном полотенцем, чтобы тот не расплескался. Саманта развязала полотенце и неожиданно для самой себя не смогла устоять перед искушением – выпустив из рук крышку, она через край плеснула немного горячей еще жидкости прямо на голый живот грубияна.

Слоан взвыл и попытался выбить кастрюльку у нее из рук, но резкая боль в плече заставила его успокоиться. Схватившись за повязку, он зло уставился на девушку:

– Вам ведь понравилось, правда?

– Ясное дело, так же как и вам.