Гнев и чувство несправедливости гнали его вперед. Бесчестный поступок братьев-примархов ранил Вулкана в самую душу, так глубоко и болезненно, как не мог ранить ни один клинок. Погребальные стражи были могучими воинами, но за ним едва поспевали.

Белый пепел снежной бурей накрывал пылавших яростью воинов. Он падал сплошной стеной и выглядел странным образом умиротворяюще, но мира здесь, в охваченной войной галактике, больше не будет. Гор об этом позаботился.

Боевые роты следовали за своими командирами, выкрикивавшими приказы атаковать; тысячи воинов в зеленой броне мчались вверх по склону, чтобы убить сынов Пертурабо, неумолимо и яростно. Губительный огонь с обеих сторон Ургалльской низины — северной и южной — в первые секунды после раскрывшегося предательства скосил сотни. Восемнадцатый терял воинов, как змея теряет чешую. Но они не останавливались, не думали об отступлении. Упорство, нежелание сдаваться — вот было главнейшее достоинство Саламандр. Тогда, на равнинах Исствана, под прицелом всех тех ружей, оно едва не погубило легион.

Достигнув гребня первой гряды, увенчанного зубчатой каменной стеной, на которой были расставлены танки, Нумеон увидел, как возникла огненная дуга. Полыхая, струя огня поднялась в темнеющее небо, а достигнув вершины параболы, изогнулась в форме подковы и с ревом ракет ударила в центр наступавших Саламандр, разнеся армию на части.

В Ургалльских холмах образовался гигантский кратер — словно какой-то колоссальный монстр из древних мифов, возрожденный в ядерном пламени, вгрызся в землю. Воинов подбросило в воздух, словно и не было в них плоти и крови, а были одни лишь пустые доспехи. Легион разбился с громом колокола, сброшенного с высоты. Танки, следовавшие за примархом, покатились по черному песку, переворачиваясь и горя. Машины, оказавшиеся в эпицентре, просто разорвало на куски; гусеницы, люки, обломки искореженного металла разлетелись шрапнелью. Тех легионеров, кто погиб при взрыве, изрешетило осколками. Сверхтяжелые танки сминались, как жестяные банки под ударом молота. Их экипажи сгорали в этом горниле заживо, оставляя после себя лишь пепел. Удар пришелся в самое сердце Саламандровской армии. Погребальная стража избежала худших последствий лишь потому, что успела продвинуться далеко вперед.

Огромнейшая кинетическая энергия раскидала их в стороны, а огненная буря окутала закованные в броню тела. Электромагнитный импульс лишил их вокса, оставив вместо связи лишь погребальную песнь статики. Тактическая организация оказалась невозможна. Одним сокрушительным ударом Железный Владыка сломил Восемнадцатый легион, обезглавил его и бросил тело биться в конвульсиях.

Единственной приемлемой тактикой было отступление. Целые толпы устремились к месту высадки, где пытались забраться в корабли, взмывавшие в небо в попытке избежать ужасной предательской бури на земле. Это было еще не паническое бегство, хотя любая армия, кроме Легионес Астартес, бросилась бы в него, столкнувшись с подобной жестокостью. Многих сбивало: предатели наполнили воздух таким количеством зенитных снарядов, что их хватило бы на целую армаду.

Нумеон со стоном поднялся, остро ощущая все свои повреждения до единого, но игнорируя тревожный поток сообщений об уроне, скользящий на левой стороне единственной еще работавшей ретинальной линзы. В его руке лежал кусок брони, уже не раз виденный раньше. Он отсоединил значок, который когда-то носил Вулкан, и убрал его за пояс. Рядом был Леодракк, но ни, Вулкана, ни остальных Погребальных стражей он не видел. Кажется, в грязном тумане он видел, как Ганн тащит Варруна за ворот, — ноги лежащего лицом вверх ветерана были искромсаны, но он не переставал стрелять из болтера — но с такого расстояния нельзя было быть уверенным, да и слишком много врагов их разделяло, чтобы объединиться.

Гряду накрыло дымом, и хлопья пепла падали все гуще. Жар от еще не стихших пожаров искажал картину перед глазами.