— Странно, что от ЕНПКС так мало толку, — заметил Брейтуэйт.

В распоряжении Ярда имелась система анализа почерка преступников, разработанная Министерством внутренних дел в 1983 году и предназначенная для сличения характера преступлений, занесенных в банки памяти ЕНПКС разными службами охраны порядка.

— Мы ввели в ЕНПКС все подробности жизни девочек, какие удалось узнать: их прошлое, окружение, повседневный уклад, — рассказывала Ренд. — Но кроме того, что все восемь убийств совершены одним способом, выяснили очень немного. Все девочки пропали средь бела дня, это первое. Точно испарились. В разных частях Лондона, но все днем: кто с улицы, кто из парка, кто по дороге в школу или из школы.

— Значит, убийца безработный или работает по ночам, — резюмировал Брейтуэйт.

— Или он — она — сам себе хозяин или хозяйка и ведет свободный образ жизни. Но даже если мы ошибаемся и убийца с девяти до пяти все-таки на работе, откуда мы знаем, не сказался ли он разок-другой больным? А может, он или она работает на дороге?

— Интересно, как убийце удалось похитить восемь девочек и не засветиться.

— Этого мы до сих пор не знаем.

— Ага… — задумчиво протянул Брейтуэйт.

— Мы знаем, что все девочки в момент исчезновения находились вне дома одни. К нам поступило несколько тысяч описаний машин, якобы замеченных поблизости от тех мест, где девочек в последний раз видели живыми. Но это ничего не дало. Однако интересно вот что: все восемь преступлений были совершены в дождь. Мы полагали, что ненастье давало убийце возможность скрывать свой истинный облик, не вызывая ничьих подозрений…

— Но теперь вы думаете, — перебил Брейтуэйт, — что это делалось для того, чтобы собаки не могли по следу убийцы или его жертвы выйти к канализации?

— Уинстон, — Ренд разгладила карту, приколотую к доске, — я слышала, что, если человек хорошо знает этот подземный лабиринт, он может пройти Лондон из конца в конец, ни разу не поднявшись на поверхность.

— И теперь вы охотитесь за убийцей из канализации? — спросил доктор.

— Да, — ответила Ренд.

— Ладно, вернемся к этому. Но сначала расскажите, что еще вам удалось обнаружить.

— Не так уж много, — созналась Хилари. — Во внешности жертв нет ничего, что позволило бы вывести закономерность вроде «голубоглазые блондинки». Две девочки занимались балетом, но в разных студиях. Две за месяц до смерти делали покупки в «Хэмли», но каждый год через этот магазин игрушек проходит половина Лондона. И все.

Брейтуэйт прищурился.

— Невероятно, правда? — спросила Хилари Ренд. — Может быть, Честертон все-таки прав?

— Вы сказали, все девочки были из обеспеченных семей. Выкуп не требовали?

— Ни разу.

— Никаких деловых связей? Никаких причин для мести?

— Нет. Насколько нам удалось выяснить, никакого общего мотива, связанного с семьями, нет.

Доктор пожал плечами. Его вопросы иссякли.

— В этих убийствах уже созналось более двухсот психопатов, — вздохнула Ренд. — На случай, если способ убийства связан с медициной, мы тщательно проверили работников здравоохранения. Врачей. Медицинских сестер. Студентов-медиков. Биологов. Научных работников.