– Так кто же? – Полковник терял уже всякое терпение, с трудом удерживаясь, чтобы не выгнать в шею обоих старлеев.

Не глянув на Мирзу и его офицеров, Иван пояснил, как само собой разумеющееся:

– Кто то из наших, так сказать, коллег.

Мирза взвился:

– Да как ты смеешь, старлей?

– Нож на какой зоне вытачивали? – с веселой злостью спросил Родин. – Может, ты и убил его?

Мирза рванулся к Родину, схватил его за грудки.

– Да ты с ума сошел, вояка...

Опрометчиво поступил Мирза: тут же, в мгновение, руки у него оказались по швам, а крепкий удар десантного лба отправил майора в дальний угол штабной палатки. Подчиненные дружно бросились подымать Мирзу.

Полковник изобразил озабоченность.

– Родин, прекратить! Что вы устраиваете? Следствие должно разбираться... и разберется.

Придя в себя, Мирза, отведя пылающий взгляд, намеренно спокойно произнес:

– Сами устроили между собой поножовщину! Ширанулись трофейным героинчиком – и крышу у всех сорвало... – Он открыл полевую сумку, достал оттуда пачку билетов, бросил на стол. – Вот билеты на самолет. Вылет сегодня в 22.00. По московскому времени... Через полчаса за вами приедет «ГАЗ 66».

Родин взял билеты, обернулся на входе:

– За мной должок... Мирза.

Он произнес так, что получилось почти «мерзавец».

Полковник вытер остатками туалетной бумаги взопревший лоб, вышел вслед за Родиным и Приходько. Он «заказал» борт и ждал, когда прилетит вертолет, и можно будет, наконец, добраться до гостиницы, принять душ, поужинать с бутылкой «руси араки», то есть местной водкой, и хоть на несколько часов позабыть все это бестолковое мероприятие, завершившееся абсолютно необъяснимым убийством сержанта. «Расхлебывать все будет этот выскочка Родин, – размышлял Полковник. – По праву первого доклада руководству я разукрашу его так, что клейма негде ставить будет». Увы, эта дурацкая операция никак не ложилась в копилочку заслуг для представления на генеральское звание. Полковнику абсолютно не жаль было сержанта: убиенных в различных обстоятельствах он видел не раз и относился к этому философски: если убивают, значит, кому то это нужно, значит, кому то перешел дорогу, значит судьба... А ситуация сложилась, ой, какая щекотливая: на чаше весов «правосудия» – спецназы и «союзники». «Уж лучше бы на кого нибудь из наших навесили этот труп!» А то к черту полетят все оперативно дружеские связи и наработки, на которые он потратил больше года.

Расходуй месть по дозам

Родин и Приходько вернулись в командирскую палатку. В центре на каменистой земле лежал сержант Шевченко. С его лица исчезли боль, страдание, горечь, обида – пришло всевышнее умиротворение, разгладившее напряженные скорбные черты. Вокруг Грини молча стояли бойцы.

Родин опустился на колено, пригладил умершему седой от пыли ежик волос.

– Прости, Гриня... – и, не глядя в глаза бойцам, приказал: – Уходим...

– Командир, а может, замочим их всех? – Бессчетнов кивнул на собирающихся «союзников». – И спишем на боевые потери?

– Позже вернемся к этому вопросу, – хмуро ответил Родин, хотя, в другой ситуации, прищемил бы язык прапорщику за подобные анархические вольности.

Родин вышел из палатки. Тройка «отважных», Мирза и его подчиненные, грузили свои баулы в джипы. Жердеобразный Полковник, согнувшись в дугу, вытащил наружу свою огромную сумку в камуфляжном окрасе, опустил перед входом.

– Вы с ними? – поинтересовался Родин.

– Да ну их, на хрен... – с чувством ответил Полковник. – На вертушке доберусь.