Каноэ оставалось на реке, привязанное к шаткому столбу, и у меня была полная возможность вернуться туда, сесть и оттолкнуться от берега. Никто бы ничего не знал, поскольку ни единая живая душа меня здесь не видела. За исключением этого бара весь город, положительно, вымер.

Но я должен был позвонить; сделать это было попросту необходимо. Следовало предупредить Филипа, хотя предостережение могло уже оказаться слишком запоздалым. Предупрежденный, он сумеет что-нибудь предпринять. Теперь я понимал, что всякий, ознакомившийся с заметками моего покойного старого друга, оказывается лицом к лицу с описанной в них опасностью.

Так я и стоял в нерешительности, а потом, почти не сознавая, что делаю, зашагал через улицу. Дойдя до тротуара, я остановился и уставился на поскрипывающую над головой вывеску – этот звук, казалось, вывел меня из прострации. Человеку, за которым охотились, не имело смысла заходить туда, рискуя нажить неприятности. Я прошел мимо бара, но на полпути к реке развернулся и направился обратно, понимая, насколько все это бессмысленно: так можно было всю ночь без толку маршировать взад и вперед.

Поднявшись по ступенькам, я толкнул дверь. В дальнем конце зала скрючился одинокий посетитель; бармен, облокотясь на стойку, уставился на дверь с таким видом, словно собирался всю ночь простоять так, ожидая клиентов. Больше здесь никого не было – на всех столиках красовались лишь перевернутые стулья.

Бармен не шелохнулся. Он словно бы не видел меня. Остановившись, я закрыл за собой дверь и прошел к стойке.

– Чего желаете, мистер? – поинтересовался бармен.

– Бурбон , – ответил я, не решившись попросить льда – похоже, в этом заведении подобные изыски были не в почете. – И мелочи – если у вас есть телефон.

– Там, – неопределенно ткнул пальцем бармен.

Приглядевшись, я обнаружил вжавшуюся в угол телефонную будку.

– Ну и глаз у вас, – протянул бармен.

– Да уж, – согласился я.

Поставив стакан на стойку, он принялся отмерять бурбон.

– Поздненько путешествуете…

– Вроде того, – отозвался я.

Я бросил взгляд на часы – половина двенадцатого.

– Что-то я не слышал вашей машины, – заметил бармен.

– Оставил ее дальше по улице. Подумал было, что в городе все закрыто. А потом заметил у вас свет…

Не слишком правдоподобная история, однако новых вопросов не последовало. Бармену было все равно – он просто чесал языком.

– Я тоже собираюсь закрывать, – сообщил он. – В полночь. По вечерам здесь никого не бывает. Не считая старого Джо. Он всегда здесь. Каждый вечер, до самого закрытия, пока я его не выставлю. Совсем как проклятая кошка.

Выпивка была не ахти, но я в ней нуждался. Виски смыло застрявший в горле комок страха, а внутри стало теплее.

Я протянул бармену десятку.

– Хотите всю сдачу мелочью?

– Если можно.

– Конечно, можно. Куда вы собираетесь звонить?

– В Вашингтон, – я не видел причины, почему бы не сказать правду.

Бармен отсчитал мне мелочь, я прошел в телефонную будку и заказал разговор. Номера Филипа я не знал, и потому на соединение потребовалось какое-то время. Потом я услышал гудки, а несколько секунд спустя кто-то ответил.

– Мистера Филипа Фримена, пожалуйста, – попросила телефонистка.