— Это кнели в рыбном муссе, — пояснила Элеанор. — Разве ты не помнишь? Ты сама выбрала это блюдо во время дегустации.

Блэр попробовала маленький кусочек.

— Напоминает кошачьи консервы. — Она отодвинула тарелку и потянулась к бокалу с шампанским.

— Так вот, — попыталась продолжить свою мысль Элеанор. — Тайлер согласился взять фамилию Роуз. Я уже — миссис Роуз. Так что теперь, Блэр, дело за тобой.

Блэр зло лягнула ножку стула. Только этого не хватало! Еще одной проблемой больше. Что за напасть!

— Ты что, действительно собрался поменять фамилию? — спросила она Тайлера.

Тот кивнул:

— Ну да. Тайлер Роуз. Звучит классно. Как у ди-джея.

С ним согласился Аарон. И прибавил нарочито низким голосом:

— А теперь крутые мелодии на заказ! В прямом эфире наш любимый Тайлер Роуз с Семьдесят второй улицы!

— Заткнись, — прошипела Блэр. Она уже была сыта по горло своим вторым именем, а теперь ей хотят навязать идиотскую фамилию? Блэр Корнелия Роуз! Боже упаси!

— Точно вам говорю, я никогда не возьму эту фамилию.

Элеанор грустно взглянула на дочь:

— О, Блэр, было бы так хорошо, если бы у всех у нас была одна фамилия. Как в настоящих семьях.

— Нет, — отрезала Блэр. Сайрус робко улыбнулся:

— Мне и твоей матери было бы очень важно, если бы ты все же согласилась. Мы тебя не торопим.

Блэр больно прикусила губу, чтобы не разораться. Она сказала им «нет» — разве непонятно? Блэр обернулась, чтобы заговорить с Нейтом, но… его не было. Господи, почему все так хреново, один к одному?

— Прощу меня извинить. — Блэр почувствовала, как проглоченный ею кусочек кнели, перемешанный с обилием выпитого шампанского, подступает к горлу. Она прикрыла рот рукой и выскочила из-за стола.

Между тем Серена и Эрик строили пирамидки из своих кнелей. Есть это было невозможно, музыканты еще не играли, вот народ и придумал себе детскую забаву. Эрик позаимствовал тарелку Нейта: они взяли с Сереной соломинку и нанизывали кнели одну за другой. Получился такой кулинарный памятник на постаменте из тарелки. Да, недаром Эрик изучал архитектуру в университете.

А Дэну кнели понравились. Он ел медленно и молча, собираясь с мыслями.

— Мне нужно переговорить с тобой, Серена, — выдавил он наконец.

— Да, конечно, — ответила Серена, обернувшись.

— Говорите на здоровье, надеюсь, я вам не помешаю, — сказал Эрик. Сейчас он украшал свое произведение шариками из масла. — У меня все равно творческое вдохновение.

— Что-нибудь случилось? — спросила Серена. Она заправила волосы зауши и наклонилась к Дэну, вся внимание.

Дэн взглянул в ее небесные глаза и попытался выразить все, о чем думалось. Ему хотелось перестать наконец мучиться подозрениями. Хотелось убедиться в том, что Серена так же сильно любит его, как и он ее. Но он не произнес ни слова, словно позабыл все слова. Он видел только одни большие синие глаза.

— Я просто хотел сказать… Я не имел в виду… когда посылал тебе это стихотворение… то есть… — Дэн и сам уже не понимал, о чем говорит. Выходило так, что он за что-то извинялся, но ему не за что было извиняться. Он ни о чем не жалел. Он не жалел о том, что смотрит сейчас в эти огромные синие глаза.

— Да ладно, забей, — сказала Серена. Она отпила глоток шампанского и в задумчивости начала теребить край скатерти. — Просто ты слишком впечатлительный, ничего страшного.

Слишком впечатлительный? Как это понимать?

И тут музыканты заиграли.