9 мая 1864 года князь отправился из Венеции в городок Меран, расположенный в Тироле, на самом юге Австрии (теперь это север Италии). Ехал поездом, и впечатления от поездки немедленно попали в стихотворение «Виченца» — приходится брать билет, бегом взвешивать багаж, высыпая в ладонь служащего горсть зильбергрошей, потом давка на перроне, в вагоне — непременные англичане и какой-нибудь немецкий барон… Потом были Верона, Сало, Гарньяно, Ровередо, Больцано… Итальянский север (или австрийский юг) очаровал князя тишиной, зелеными, кое-где покрытыми снегом горами, обилием горных ручьев и водопадов. Приехав в Меран, князь поселился на уединенной вилле Питтель, пил сыворотку, много гулял, наслаждаясь горным воздухом. Никаких недомоганий, кроме бессонницы, он не чувствовал.

В городке — красивая стройная кирха с самой высокой в Тироле колокольней; вокруг, на склонах гор, четыре древних замка, один из которых — Тироль — и дал название местности… Общества в маленьком Меране не было, но Вяземскому было хорошо в одиночестве. Он задумал издать с помощью Плетнева новые венецианские стихи книгой, составил ее план, приводил в порядок старые бумаги… Как всегда, во время лечения ему запрещалось писать собственноручно. Но можно было диктовать. Так появились послание «П.А. Плетневу и Ф.И. Тютчеву» и большое стихотворение — или небольшая поэма из шести частей — «Меран». Героическое прошлое маленького курорта взволновало Вяземского, оттого в поэме так много замков, рыцарей, романтических красавиц… 18 июля, закончив курс лечения, князь отправился из Мерана в Бад-Крейцнах к своей внучке Лизе Голицыной, а оттуда — в Бад-Швальбах, где лечилась водами императрица Мария Александровна.

29 сентября случилась трагедия — умер 24-летний внук Вяземского Саша Валуев. Он приехал из России в Баден-Баден и там скончался от злейшей чахотки. Поистине Баден был каким-то роковым местом для Вяземского… Оттуда он отправился в Женеву, где повидал Тютчева. Потом берегом Женевского озера, через Лозанну, поехал в Веве. Остановился в гостинице «Три короны», где в 1821 и 1832 годах жил Жуковский. Здесь лечение Вяземского заключалось в том, что ему приходилось вставать в восемь утра и обертываться в пропитанную холодной водой простыню… Веве был Вяземскому приятен, он не уставал им любоваться. Нередко бродил по вевейскому кладбищу, вознесенному высоко над городом — близко к небу… В великолепной элегии «Кладбище», созданной в ноябре, сами собой слились и отзвук «Сельского кладбища» Томаса Грея в переводе Жуковского, и воспоминания о всех родных сердцу русских могилах за рубежом, и грусть о недавно умершем внуке, и особая светлая интонация, редкая у позднего Вяземского… Этим стихотворением он сам был доволен, что в последнее время случалось редко.

Из Женевы к князю часто приезжала его невестка, княгиня Мария Аркадьевна Вяземская с детьми. Однажды во время прогулки с внуками Вяземский отыскал ту самую рябину, которой посвятил стихи десять лет назад. Через несколько дней, уже в Женеве, он написал новое стихотворение об этой рябине — в альбом внучке Кате. В последней строчке князь подшутил над ней, подчеркнув слово «красивый» — недавно Катя прислала деду письмо, где это слово повторялось раз десять.

Тютчев, с ноября живший в Ницце, прислал Вяземскому свое полное пронзительной боли стихотворение «О, этот Юг! о, эта Ницца!.