Он произносил слова резко, почти грубо. Заметив, что Виола удивлена его словами, граф Кроксдейл продолжал:

— Знайте же, что Лайл сделал вам предложение лишь затем, чтобы ускользнуть от выполнения своих обязательств перед женщиной, с которой он, как вы, вероятно, выразились бы, «жил в грехе» в течение последних шести месяцев. Вы не нужны ему, Виола, и он не любит вас так, как люблю я!..

Приблизившись к ней, он настойчиво добавил:

— Выходите за меня замуж, дорогая Виола, и я сделаю вас счастливой! Со мной вы познаете настоящую любовь! Разве этот молодой повеса Лайл что-нибудь в ней понимает?

Буквально выкрикнув последние слова, граф схватил Виолу в объятия и попытался поцеловать в губы.

Однако стоило ему коснуться ее щеки, как она очнулась. До этого Виола, слушая неприятные для нее слова графа, словно была погружена в какой-то странный гипнотический сон, теперь же девушка пришла в себя и начала яростно сопротивляться.

Она с силой уперлась руками в грудь графа и как можно сильнее отклонила голову назад, чтобы избежать прикосновения его губ.

И тут же Виола поняла, как она слаба и беспомощна против этой грубой мужской силы.

Одновременно девушка с ужасом заметила, что, раз прикоснувшись к ней, граф совершенно потерял контроль над собой и теперь жаждет только одного — полностью подчинить ее своей воле.

«Еще несколько секунд — и он поцелует меня!» — пронеслось в голове у Виолы. Ее охватило такое отвращение, что она закричала.

Однако ее слабый голосок прозвучал едва слышно. Итак, надежды нет — она оказалась в руках графа, а уж он свою добычу не упустит!

Граф между тем жадно и торопливо покрывал поцелуями щеки, лоб и глаза Виолы. И хотя она, как могла, пыталась увернуться, его губы уже почти добрались до ее рта.

И вдруг девушка услышала, как открылась дверь и гневный мужской голос громко спросил:

— Что, черт возьми, здесь происходит?

Это был Рейберн! Сердце Виолы радостно забилось. Итак, он еще раз спас ее…

Виола почувствовала, что граф разжал руки.

Собрав остатки сил, она наконец высвободилась из его объятий.

Подбежав к Рейберну, девушка уцепилась за лацканы его сюртука, не в силах вымолвить ни слова — так велико было пережитое ею напряжение. Казалось, она даже дышит с трудом…

По-детски уткнувшись в плечо Рейберна, Виола почувствовала, как он нежно обнял ее, и ей сразу стало спокойнее.

Рейберн больше не произносил ни слова, лишь в упор смотрел на графа, который, чтобы скрыть возникшую неловкость, тщательно сдувал со своего сюртука воображаемую пылинку.

Тишина становилась зловещей. Наконец граф произнес:

— Только не устраивайте сцен, Лайл! Мы цивилизованные люди и, надеюсь, обойдемся без скандала.

— Согласен, — ответил Рейберн. — И в самом деле — если мы с Виолой покинем ваш дом сегодня, это вызовет ненужные толки.

Граф ничего не сказал, а Рейберн продолжал:

— Мы уедем завтра рано утром. Я надеюсь, что до тех пор вы не станете попадаться нам на глаза!

Граф поджал губы — слова эти прозвучали не слишком любезно, но возразить ему было нечего. Даже не взглянув на Виолу, он быстрым шагом вышел из гостиной, громко хлопнув дверью.

Виола все еще судорожно цеплялась за Рейберна, не в силах поднять на него глаза.

Сквозь тонкий шифон вечернего платья молодой человек почувствовал, как она дрожит.

— Все уже позади, — мягко сказал он. — Я надеялся, что у вас хватит благоразумия не оставаться с ним наедине!

— Я… я не думала… я даже не могла предположить…

Виола произнесла эти слова почти шепотом, так что Рейберн с трудом их расслышал.