Фавер помотал головой, словно пытаясь отогнать от себя морок. Это как получается? Это получается, что вот сейчас его советник обвинил в нечестном бое? С одной стороны, выходило, что прав Леор, ведь не было у разбойников шанса победить рыцаря в том овраге, но с другой стороны, это что ж получается — добровольно отказаться от оружия, от того, чему учили?.. Для справедливости? Чушь получается. Разбойников, кстати, никто и не приглашал нападать.

Рыцарь стукнул кулаком по столешнице, не сильно, но кружки, миски и кувшин подпрыгнули.

Снова советник его запутал.

— И что ж тогда делать? — спросил Фавер растерянно. — Если колдовство — обычное свойство нашего мира, так как же разобраться? Как судить? Как понять, кто виноват… и виноват ли… Вот ты, советник, когда приходишь туда, где совершено преступление, как ты понимаешь…

— А тут все просто, — улыбнулся Леор. — Проще простого. Тебя когда счету учили, как поначалу объясняли? Одно яблоко да одно яблоко будет два яблока… Так?

— Так.

— А одна белочка да одна белочка будет две белочки… Так?

— Так. Я тогда еще спросил, что получится, если одну белочку прибавить к одному яблоку… — засмеялся Фавер, вспомнив тот болезненный урок. — И был порот, между прочим…

— И правильно порот, за характер свой упрямый наказание понес. Но мысль ты высказал правильную. Чтобы складывать — не нужно знать, что именно ты складываешь. Не яблоко и яблоко, а один да один. Два. Хоть белочек две, хоть два яблока… Вот и я не пытаюсь разобраться, колдовством или чем другим человек убит. Все просто. Есть мертвый человек. Это факт. Верно?

— Верно.

— То есть был человек живым, а стал мертвым. Значит, нужно понять, как его убили, за что убили, чем убили. Как убили, для меня важно только тем, что позволяет найти, кто убил. Нужно посмотреть, что в мире изменилось в момент убийства и после него. Кому выгодно, и для кого такая выгода может показаться настолько привлекательной, чтобы… И тогда станет понятно, кто убил. Как с той деревенской бабой, про которую ты вспоминал. Муж ее бил? Изменял ей с кем только мог? Держал семью впроголодь? После его смерти бабе легче стало? Могло стать? Даже после ее казни все их подворье и надел старшему сыну отошли, а он парень толковый, да и своих братьев-сестер в обиду не даст. По-любому обмен баба выгодный совершила, каждому понятно. И каждому понятно, кто ее мужу пакость магическую в полу зашил. Не нужно имен, не нужно званий — нужно обратить внимание на голую функцию, на роль, которую человек играет. Не крестьянка и крестьянин, не барон и баронесса, а жена и муж, муж и жена. И ты понимаешь, что все одинаково на свете, что в замке или во дворце, что в хижине или на хуторе — все одно и то же. И причины одни и те же — деньги, любовь, обида. И что крестьянка должна быть наказана, что баронесса. — Леор снова улыбнулся, на этот раз печально. — Знаешь, чего мне не хватает в моей жизни? Очень хотел бы удивиться хоть раз, что-нибудь необыкновенное обнаружить, с чем-то странным встретиться…

— Что? — переспросил Фавер. — Ты что-то сказал?

Рыцарь внимательно смотрел на вход, за спину советнику. По залу прокатилась волна влажного холодного воздуха. Входная дверь стукнула, закрываясь.

— Кто-то вошел? — негромко спросил Леор.