– Да расскажи толком, пока я не начала разыскивать смирительную рубашку.

– Понимаешь, - Андре сел и осторожно принял из рук Таната стилет. - Из всех артефактов и видов смертоносного оружия он напоследок выбрал именно этот стилет, который я же ему и продал!

– Постой…

– Рог единорога безвреден для того, с кого его срезали, - наконец закончил мысль Андре.

– А он этого не знал, - хмыкнула я. - Идиот!

– Вот именно, - кивнул маг и глянул в сторону Святогора, вернее его хладного трупа. - А ты хорошо его припечатала!

– Я испугалась, что он тебя убил, - я обняла Андре, может и слегка собственническим жестом, и он тотчас поцеловал меня в висок. - Но почему Святогор не использовал его рог?

Я кивнула в сторону Вилимира. Похоже, тому пришлось хуже всех, так как хватало только на то, чтобы вытянуться на полу, на животе и стараться лишний раз не шевелиться.

– Святогору всегда нравился белый цвет. Да и сам стилет он выпрашивал почти два года, - сильно запал в душу видать, - пожал плечами маг. - Собственно говоря, уже не важно.

– Вот именно, - ответила я, призывая обратно меч Ветров. - Правда, я думала, что он знает, кем ты являешься.

– Я тоже так думал.

Мы, не сговариваясь, посмотрели на Вилимира. Тот, почувствовав наши взгляды, приоткрыл глаза, кашлянул, и сказал:

– Святогор не задавал мне прямого вопроса на этот счет.

Выходит, черный единорог не счел нужным доносить. Парень растет в моих глазах!

– Да, а посох… - опомнился Андре.

Иветта все еще держала его и, видимо, это давалось не легко, так как она даже побледнела и плотно сжала губы, но жаловаться не собиралась.

Танат, глядя на это, покачал головой, потом, как ни в чем не бывало, подошел и голыми руками вынул Звезду Смерти из навершия. Та радостно мигнула.

– Такие вещи опасны в руках тех, кто их не создал. Прежде всего для них самих

– А вы? - несколько обеспокоено спросила Иветта.

– О, мои порождения в той или иной степени не могут быть мне опасны, - улыбнулся Танат, польщенный подобным беспокойством. - Мне вообще ничего не опасно.

С этими словами он подбросил Звезду на ладони, и та рассыпалась снопом искр.

В это время Вилимир коротко вскрикнул и выгнулся дугой, несмотря на израненную спину.

– Что с ним? - спросила Иветта. - Не предсмертные же судороги!

– Я не знаю, - растерянно проговорила Ольга.

А я догадывалась, так как руны рабского ошейника горели очень ярко. Но, чтобы увериться, я спросила у Риоллана, бережно обнимающего Вио - и клятва, видать, не помеха:

– Скажи, ошейник может утянуть раба за хозяином?

– К подобной настройке прибегают редко, но у рун вполне хватит на это сил, - и, осознав, в чем дело, воскликнул: - Проклятье! Он же… - и кинулся к Вилимиру, что-то доставая и приговаривая: - Сейчас! Мне же дали…

У эльфа в руках появился странный предмет, похожий на руну, выкованную из чистейшего золота, и при этом она мягко светилась. Руна болталась на цепочке, Риоллан держал ее, как святыню.

Склонившись над Вилимиром, эльф положил руну ему на горло. Тотчас черный единорог вскрикнул и так выгнулся, что грозил сломать позвоночник.

– Ты его, часом, не убить решил? - обеспокоилась я.

– Нет, смотрите.

Руна заставила вспыхнуть рабский ошейник, но не золотом, а алым, затем руны заклятья подвластья стали осыпаться одна за другой, словно ластиком стирали.

Когда исчез последний фрагмент ошейника, Вилимир хрипло закашлялся, потом, кажется, потерял сознание.

– Ну вот, теперь все, - облегченно вздохнул Риоллан, пряча руну.