– Позвони этому припадочному, порадуй: за эту неделю он нам ничего не должен. Да что у тебя с лицом такое?

– Алло, добрый день! Я в морг попал? Очень приятно. Мы вам трупик вчера направляли, мужчина неопознанный. Не вскрывали еще? А когда? Спасибо, будем ждать.

Волгин положил трубку, посмотрел на прикомандированного к нему опера из отделения, на территории которого обнаружили Брошкина:

– Если повезет, то вскроют завтра. Поехали,надерем пару задниц.

– Куда?

– Есть одна металлургическая контора, покруче «Норильского никеля» будет…

Пункт по приему цветного металла располагался на территории умершего завода. Забор во многих местах был разрушен до основания, но проходная исправно работала. Вахтер – не старый еще мужик в мундире железнодорожного ведомства и армейской фуражке – молча пропустил бомжа с рюкзаком железного лома, но оперов окликнул строгим голосом:

– Вы куда, молодые люди? : Напарник Сергея раскрыл удостоверение, и вахтер застопорил «вертушку»:

– Дайте прочитать, я ничего не вижу. Опер поднес удостоверение ближе:

– Только из моих рук. Уголовный розыск, лейтенант Кузенков.

– Вы мне должны доложить, куда вы идете.

– Что я должен?

– Я не могу вас так пропустить. Откуда я знаю, что вам нужно? Меня никто не предупреждал!

– А тот ханыга что, в списке почетных гостей? – Кузенков указал на согбенную фигуру с тяжелым рюкзаком, ковыляющую по лужам меж разбитых заводских корпусов. – Или это ваш генеральный директор?

Предотвращая скандал, Волгин потянул коллегу за рукав и первым покинул бревенчатую будку проходной:

– Не заводись. У него одна радость в жизни – потявкать на кого-нибудь, кто не даст ему в репу. Если б ты вместо ксивы ствол показал, мы бы прошли, и сто к одному, что он не стал бы звонить в милицию. А так – он же понимает, что по рогам ты ему не закатаешь, в лучшем случае нахамишь, а он ответит в десять раз больше…

На территорию предприятия вошли через пролом в заборе и двинулись проторенной бомжом дорогой, не обращая внимания на вахтера, что-то кричавшего им вслед с крыльца проходной.

Двери пункта приема цветных металлов были гостеприимно распахнуты. Новенькая яркая табличка извещала, что персонал 000 «Агнус» рад клиентам с раннего утра и до позднего вечера.

– Буква "г" в названии явно лишняя, – заметил Волгин, переступая порог.

Бомж выгружал на прилавок содержимое рюкзака. Два приемщика – молодой в синем фартуке и седовласый в грязной спецовке – ждали, прислонившись к стеллажам с самыми разнообразными деталями и обрезками. В помещении было темновато и прохладно, пахло ржавчиной, грязью и смазкой. Волгин, до армии успевший поработать на заводе, вспомнил свой токарный цех.

Заинтересованный видом извлекаемого из рюкзака железа, Сергей подошел к бомжу. Опытный «металлист» напрягся, очевидно, распознав в незнакомцах ментов. Его безусый коллега продолжал как-то странно пританцовывать и подмигивать, что выглядело крайне нелепо, пока опер не заметил топорщившуюся в кармане синего фартука коробку плейера и протянувшиеся к голове провода наушников.

– Качественный товар, – одобрил Волгин, разглядывая латунную табличку с полустертой надписью: «Семенова Анна Петровна, 1919– 1944». – В те годы туфту не гнали. Еще сможешь достать?

Седой приемщик все понял, встревать не стал,стоял, сложив на груди руки в вязаных белых перчатках.

– Это как договоримся, – бомж обнажил в улыбке сгнившие зубы.