|
Обиднее всего было Артему: Димон «ширнулся», в то время как он, хотевший лишь понюхать «герыча», не успел. Окочурился Юрик в квартире, что осложняло ситуацию. Случись это где-нибудь на лестнице – и можно было бы уйти. Мертвому – все до балды, а вот живым, особенно «обдолбанным», проблемы не нужны. Труп – не шприц, быстро не выкинешь, да и стремно как-то близкого, человека в лес волочить или в помойке закапывать, тем более что в соседней комнате маман «Поле чудес» смотрит и, какой бы глухой ни была, в любой момент может нос из своей конуры высунуть. Договорились, что Казначей тихо линяет, а Димыч остается и принимает удар на себя.
Два дня Казначей шхерился по знакомым, потом Димыч отзвонился, успокоил: опера, конечно, наседали, но он стоял на своем и друга не сдал. Рапорт об увольнении пришлось написать – так из всех возможных неприятностей эта еще наиболее либеральна, могло быть хуже, если б взялись и закрутили гайки как следует. Оказывается, взялись, и Димыч, стало быть, компаньона «вломил». Что ж, этого следовало ждать. Когда у человека такой «дозняк», то он, из одного страха перед «ломками» расскажет все, достаточно лишь слегка пугануть камерой. – Если б не занимались самодеятельностью, а сразу «скорую» вызвали, парень жив бы остался, – сказал Волгин. – А вам что, его жаль? Сами ж говорили про наркоманов. Знаете, какая у него, да и у Димки тоже, доза? – Знаю. – Опер закончил писать показания Казначея, придвинул к нему бланки. – Прочитай и распишись… Готово? Теперь бери чистый лист. – Рапорт на увольнение? – Нет, на материальную помощь. Не спрашивая, Казначей поставил дату двухнедельной давности, чтобы его могли включить в ближайший приказ. – Молодец! – Катышев похлопал Казначея по плечу. – Теперь ксиву на стол – и свободен. Открываю знакомую дверь – человек я гражданский теперь… Пшел вон, ублюдок! Артем вылетел в коридор. Волгин сидел, облокотившись на стол обеими руками и массируя лоб. Потом посмотрел на начальника: – Сколько таких, как он, еще осталось. – Есть и нормальные… – Давно такую тварь не встречал. – А что ты еще сделаешь? Прокуратура, может, и «возбудится» , так ты сам видишь, что материал-то дохлый, хрен какую статью этим ублюдкам повесишь. По жизни, конечно, обидно, да… – Чувствую, мы с ним еще увидимся, – вздохнул Волгин.
3
Галина Степановна вернулась из СИЗО в четвертом часу вечера. Славку арестовали три недели назад, один из его подельников находился в бегах, но следователь разрешил свидание – хотя обычно, говорили знающие люди, такое не практикуется. – Как он? – Семен встретил пожилую усталую женщину в коридоре. Армейский друг был в порядке. Попал в нормальную камеру, где авторитетом, конечно, не стал, но и не шестерил сверх меры; чморил слабых и уживался с сильными без особого ущерба для самолюбия. – Славик нигде не пропадет, – улыбнулся Семен, выслушав скупой ответ женщины. Отмечая дембель в компании школьных приятелей, Славка подрядился вместе со всеми «поставить» богатую хату. Пили они пятый день, деньги кончились, но продолжения банкета хотелось, и кто-то из собутыльников поклялся, что наводка верная, а дело – яйца не стоит. Выеденного. Собутыльники превратились в подельников. В квартире действительно было чем поживиться. Не тратя время на поиски тайников, набили два рюкзака подвернувшимися под руку шмотками и хотели слинять, но получился облом: прямо в подъезде нарвались на милицейский патруль. |
