Назад он ехал уже спокойно. А чего гнать? Что хотел, то выяснил.

Но, уже отмахав половину пути, он вдруг вспомнил, что не отдал Наталье деньги, предназначавшиеся дочери. Не зажилил, не пожалел – на самом деле забыл. Вот балбес! Видел ведь, что Аксинья одета скромно, что тяжело матери тянуть девчонку на более чем скромную зарплату, помочь хотел. Ладно, что-то можно придумать: или Аксинье отдать, или, что ещё лучше, – самой Наталье по почте переслать, не в пустыне живём.

Вернувшись в город, он успел ещё в отделение своё заскочить, переговорить с ординатором и бегло просмотреть истории болезней пациентов, или, как говорили в старину доктора, – «скорбные листы». Поймал себя на мысли, что всё делал на автомате, как-то отстранённо. Из головы не шли Наталья, Аксинья, сын. Вот ведь узелок завязался! И не гордиев, не разрубишь. Детей в этой ситуации жалко. Они-то ни в чём не виноваты, а если любят друг друга – вообще беда.

Дома, за столом, молчал. Жена, обратив внимание, спросила:

– Ты что какой-то не такой сегодня? Молчишь, невесел. Неприятности?

– Неурядицы. Полагаю – справлюсь.

Жена хлопотала на кухне, а Николай исподволь её рассматривал, сравнивая с Натальей. Оксана ухоженна, следит за собой: причёска, маникюр, макияж, костюм домашний не из дешёвых. И фигура после родов не расплылась, двигается легко.

Николай прошёл в гостиную, сел на диван и задумался. Если жена узнает, будет скандал вселенских масштабов. Скандал-то можно пережить, грех его давний. Но вот как с детьми ситуацию разрешить? Одна надежда на Наталью. Должна же дочка мать послушать?

За неделю извёлся весь. С сыном пытался поговорить наедине, мол – рано тебе о женитьбе думать, учёбу закончить надо, на ноги встать.

– Пап, ну что ты заладил? Мне Аксинья нравится – даже очень. Мы просто родственные души.

Николай Васильевич при этих словах даже вздрогнул. Родственные – это слишком точно!

– Но я пока жениться не хочу. Сам понимаю, шаг серьёзный. Вот учёбу закончу, работать пойду… Ты же сам учил меня – мужчина должен содержать семью. А сидеть на твоей шее я не собираюсь.

Сын понял Николая неправильно, решил, что отец не желает содержать будущую семью сына. Да разве о том речь? Он был бы не против помощи – сейчас без этого молодой семье на ноги не встать, слишком дорого стоит жильё, мебель. А ещё слишком свежи в памяти его молодые годы, когда он пахал как проклятый. Такой судьбы сыну он не хотел. В принципе – сильных духом трудности закаляют, а слабых – ломают, естественный отбор. Но проблема не в этом, в другом – сын не хотел отступаться от Аксиньи. Или сказать ему прямо? Но для парня это будет настоящий шок.

В пятницу, уже закончив работу, он позвонил Наталье:

– Здравствуй, Наталья.

– Здравствуй, Николай.

– Узнала, стало быть. С дочерью говорила?

– Был разговор. Упёрлась она, говорит – люблю без памяти, не отступлюсь. Я уж к ней и так, и эдак. Толкует: «Подожду, пока учёбу закончу». Сын-то твой тоже академию намерен закончить сперва, а уж потом жениться – разговаривали они меж собой.

– М-да… Я тоже с Лёшей беседовал. И тоже талдычит: «Не тороплюсь, вот академию закончу…» Вот дела! Ты-то сама как?

– Дом, работа – ничего нового.

– Деньги я забыл тебе отдать, когда в Сухой Балке был. Давай почтовым переводом пошлю?

– Зачем? Я не просила!

– Наталья, ты гордыню смири.