Кальман Миксат. Выборы в Венгрии
БЕСПОКОЙНАЯ ЖИЗНЬ И ПРИКЛЮЧЕНИЯ, ПАДЕНИЕ И ВОЗВЫШЕНИЕ ЕГО ПРЕВОСХОДИТЕЛЬСТВА ГОСПОДИНА ДЕПУТАТА МЕНЬХЕРТА КАТАНГИ
ГЛАВА, КОТОРАЯ НЕ ОТНОСИТСЯ К РОМАНУ
Вот уже два или три года, как в газете "Пешти хирлап" стали появляться письма Меньхерта Катанги к его жене Кларе. И публика (ох, эта неблагодарная публика!) жадно на них набросилась, а меня, который столько лет забавлял ее фельетонами о парламентских прениях, забыла начисто.
У меня это настоящую ревность вызвало. Да кто он такой, этот Катанги? Пишет, правда, неплохо; но все равно — как он смеет? Неплохо писать у нас не принято, а значит — нельзя.
Словом, меня просто зло взяло, и я сразу нашел в нем тысячи недостатков.
Во-первых, хвастун: все время твердит, что он член парламентской комиссии по наблюдению за соблюдением.
Во-вторых, обманщик: жене своей голову морочит, будто квартиру никак не может снять.
А этого, извините, я уж не терплю. Человек, который жену свою обманывает, по мне, так не лучше собаки.
Да и у самих депутатов письма эти возбудили живейшее негодование.
— Что он делает, этот человек! Он же всех нас погубит!
Супруги депутатов из провинции вообразили, что это времяпрепровождение их мужей описывается, и не одному из них пришлось услышать:
— Небось это ты письма в газету пишешь, бесстыдник?
Жены стали требовать отвезти их в столицу, чтобы не сидеть дома соломенными вдовушками: над ними и так уже все смеются и «Кларочками» называют. Сотни женщин вдруг ощутили себя госпожами Катанги. Словом, форменный мятеж поднялся, и в редакцию "Пешти хирлап" явилась целая депутация парламентских мужей, прося прекратить публикацию писем.
В редакции их любезно заверили, что примут все меры.
И приняли: повысили автору гонорар. После чего злополучные письма стали появляться еще чаще. Сам Катанги, впрочем ни разу их не приносил, а передавал с посыльным. Или же с рукописью являлся какой-то смахивающий на ремесленника пожилой субъект — ужасный говорун и почти всегда под мухой. Он битый час мог толковать про своего хозяина, каждый раз кончая словами:
— Я тот самый Михай Варга, который на том свете побывал.
Над ним, конечно, смеялись, но многим запало в память, как старик, говоря о хозяине, вдруг иногда остановится и, мрачно уставясь в землю, бормочет загадочно:
— У, он тертый калач… Я бы мог порассказать, если б захотел. Но я такой, не люблю болтать.
Однако болтал он без умолку и, даже спускаясь по лестнице, разглагольствовал сам с собой — или песенку мурлыкал под нос, все одну и ту же. Просто невозможно было не запомнить:
Уже и зима прошла, Катанги прославиться успел, а в редакции так никто его и не видел.
— Странно все-таки, что он даже носу не кажет, — раздумывали сотрудники. — Может быть, его и не существует вовсе, этого Катанги?
Тем временем стали поступать письма на его имя. В рубрике "Редакционная почта" появилось уведомление: "В редакции имеются письма для г-на Катанги". Но за ними никто не шел — даже Михай Варга. В конце концов (а вдруг это материал, присланный для газеты?) редактор вскрыл их и увидел: одно письмо из Пожоня, другое из Коложвара; почерк разный, но оба подписаны одинаково: "Твоя верная Кларочка".
Ого! Значит, Катанги двоеженец? Тут сенсацией пахнет. Кто же наконец этот человек? Но может, это не настоящие, а вымышленные жены — из тех дам-патриоток, что балуются литературой и на шутку не прочь ответить шуткой?
Не исключено также, что Катанги вообще не женат и у него даже и одной-то Клары нет, а жене он адресует свои парламентские отчеты только для виду. Но как это может быть, если Феньвеши с его дочерью обручен? Значит, и Феньвеши вымышленная личность? Сам черт не разберет. |