Зена, в свою очередь, взглянула на Габриэль, которая кивнула. – Ужин, да.

- Чудесно! – Катрин дотянулась и еще раз расцеловала Зену в обе щеки и коснулась губ. Она улыбнулась Габриэль, развернулась, и пошла к мужу, напевая.

Бард поняла, что познакомилась с любовницей Зены, но эта мысль не взволновала ее настолько сильно, как, возможно, когда-то. Из всего, что она желала для воительницы, принудительное целомудрие – не та вещь. В глубине сердца Габриэль была рада, что любимая нашла того, кто мог позаботиться о суровом воине, и со слов Катрин стало понятно, что Габриэль сама занимала большую часть их взаимоотношений. Она с теплом приняла это чувство, и настроение резко улучшилось.

Зена убрала руку с талии Габриэль и наклонилась, чтобы поднять футляр с мечом и корзину для пикника. – Идем?

- Идем.

Бухта была точно такой, как ее запомнила Габриэль. Казалось, ее дикая красота осталась нетронутой временем. Наверное, потому что попасть сюда можно было только по еле приметным тропинкам среди зубчатых скал и колючих морских растений. Немногие решались нарушить спокойствие этого места, поэтому оно было не тронуто человеком и машинами. Бард помнила почти круглый пятачок песчаного пляжа под нависающими скалами. И это было то самое место, куда ее привела Зена. Воительница расстелила покрывало и поставила на него корзину с едой, чтобы сильный морской ветер не смог ее опрокинуть.

- О, Зена, это великолепно! Тут так, как было тогда…

Зена нерешительно, почти смущенно улыбнулась и взяла Габриэль за руку. Она повела ее по другой скрытой дорожке на вершину скалы, которая возвышалась над спокойной гладью мелководья затерянной бухты.

После прилива берег казался живым от выброшенных на берег морских обитателей. Далеко за пределами неприметной гавани сильные волны яростно разбивались о скалы, разбрасывая соленые брызги, создавая в воздухе белесую дымку. Сквозь шум прибоя доносился пронзительный крик птиц, а ветер свистел и шипел в длинной траве. Перистые стебли щекотали босые ступни Габриэль. Женщины смотрели на глубокое синее море, крепко взявшись за руки. Очередной порыв ветра переплел золотые и черные волосы, открыв миру лица двух влюбленных. Души барда и воина встретились здесь, перед величием моря, и слились в единое целое, погружая в покой, которого по-настоящему не существовало с тех пор, как они оказались разлучены. В этом коротком мгновении бесконечности все было правильно. И если исключить одежду, сейчас они оставались теми, кем являлись всегда: великой Королевой Воинов и бардом – Принцессой Амазонок. Это чувство Зена бережно поместила туда, где всегда будет помнить о нем и хранить. Она вдыхала запах моря, бушующего внизу, ощущала теплые струйки ветра, играющие на лице, чувствовала тепло маленькой ладошки возлюбленной, доверчиво лежащей в ее руке, и клялась, что сохранит навсегда в своем сердце это чудесное маленькое мгновение в череде нескончаемых дней и лет. Потеря этого момента означала бы смерть части ее души… большей и лучшей части.

Глубоко вдохнув теплый, соленый воздух, воительница запела. Голос гармонично вплелся в мелодию ветра и волн, повествуя о великой любви, о страшной утрате и непередаваемой радости воссоединения. Это была любимая песня Габриэль, и Зена вложила в нее намного больше чувств, чем раньше. Пела не сама воин, а ее душа. Когда последние звуки, подхваченные ветром, растворились в бескрайнем просторе, воительница повернулась к любимой и губами осушила слезы.

– Я всегда буду любить тебя, Габриэль! – поклялась она всем сердцем. Никто, кроме барда, не смог завоевать место в ее сердце. И никто не сможет. Никогда.

Слова застряли в горле, Габриэль бросилась к любимой, обняла ее так крепко, что даже слабый бриз не смог бы просочиться между их прижатыми телами. Она стояла в теплом коконе, чувствуя себя богатой без всяких ценностей и причин, и таяла в этом ощущении.