|
А Мила, в свою очередь, зная, что Андрей специализируется на теме организованной преступности, рассказывала ему иногда разные интересные факты про знакомых ей бандитов — нет, ничего по-настоящему серьезного она, конечно, не знала, но о характере и привычках некоторых своих клиентов была осведомлена достаточно… Она видела, что Андрею нужна эта информация, и искренно пыталась ему помочь — ей даже нравилось играть в такую игру, где она как бы была разведчицей в интересовавшей Серегина среде… Пару раз бандюги, «снимавшие» Людмилу с другими девчонками для банных утех, обсуждали какие-то статьи Обнорского и матерились, гадая, «что за тварь этому уроду сливает». Мила улыбалась про себя и предвкушала, как она со смехом расскажет об этом Андрею.
В чем-то этот парень был для нее загадкой, как-то раз она не удержалась и спросила его — зачем он занимается таким стремным делом, башку ведь пробить могут однажды. Андрей только пожал плечами: — Я этим на хлеб зарабатываю, это моя профессия… Ну и интересно это мне… Азарт, понимаешь? И потом… Знаешь, может быть, я ошибаюсь, но мне кажется, что то, что я делаю — нужно людям. Им это тоже интересно. «Фанатик», — поняла Серегина по-своему Мила, и это понимание дало ей возможность относиться к Андрею с тщательно скрываемой сестринской жалостью. Впрочем, наверное, не только с сестринской… Журналист нравился ей и просто как мужик, но… Обнорский даже намека на возможность «коечных» отношений не делал, а Мила… Мила подтолкнуть его к этому просто стеснялась — с Серегиным она словно вновь превращалась в девчонку-десятиклассницу… Да и спугнуть она боялась Андрея такими намеками — он ведь иллюзий в отношении ее профессии не имел… Для Люды встречи и разговоры с Обнорским вскоре стали просто необходимыми — особенно после лета 1993 года, когда в ее жизни начался очередной период проблем — и проблем серьезных… Это было в сентябре — Мила обедала в ресторане гостиницы «Европа» с каким-то французским бизнесменом (то ли Жаном, то ли Жаком), вдруг к их столику подошел официант и передал ей записку. Мила развернула мятую бумажку — там корявым почерком было накарябано, что ее через полчаса будут ждать напротив входа в гостиницу в черном «БМВ». Подпись отсутствовала. Людмила пожала плечами, улыбнулась то ли Жану, то ли Жаку и выбросила записку в пепельницу. Уже через час она об этом пожалела… После обеда Люда заскочила в туалетную комнату, но вслед за ней туда же молча вошли два стриженных «бычка» — один, все так же не говоря ни слова, ударил костяшками пальцев остолбеневшую Милу поддых, потом ее подхватили за руки, вывели из отеля и чуть ли не забросили в шикарный черный автомобиль, за рулем которого сидел плешивый немолодой уже мужик. Мужик обшарил Люду немигаюшнми глазами, потом сказал без улыбки (и даже без малейшего намека на нее): — Я — Плейшнер… Сейчас мы поедем ко мне… Я хочу отдохнуть… И вообще — с сегодняшнего дня будешь подо мной. Мила, стараясь унять противную дрожь в руках, сказала, запинаясь: — Я… Я с Сан Санычем работаю… Вы с ним решите… — Уже решили, — перебил ее Плейшнер. — Он мне задолжал — тобой расплатился… Бери «трубу», звони — он подтвердит, что все честно. Люда замотала головой, не веря своим ушам, потом схватила лежавшую на заднем сиденье черную трубку «Дельты» и начала лихорадочно тыкать в кнопки трясущимися пальцами. — Да? — послышался наконец в мембране вальяжный голос. — Сан Саныч! — закричала Люда. &mdas |
