Мои путы ослабли. Нет, испарились. Грех этим не воспользоваться.

— Ты че, сука?! — еще целый мужик крутился и подпрыгивал, пытаясь ударить меня пяткой в голову, — Клятый, сука! Вяжи его! Резче!

Прости мужик, но сейчас будет капитально не твой день.

Крутые мысли? Не совсем. Их фон крайне далек от спокойной уверенности видавшего виды бойца, готового натянуть своим внезапным обидчикам метафорический глаз на жопу. Они у меня — лихорадочное, трясущее от страха и злобы, жестокое и убийственное решение почти не дравшегося в своей жизни цивила. Зато способного к натягиванию без всякой метафизики!

Витя мальчик умный, но редко. Правда, сейчас вовремя. Витя просто пихнет своим относительно мягким кулаком агрессора чуть ниже колена. Удар почти безболезненный, но за счет своей силы заставит матерящегося мужика потерять равновесие и начать падать Вите на спину. Мне, впрочем, на этого плевать. Не обращая внимания на падающего, цепляющегося мне за куртку, я с подъёмом на колено втыкаю свой кулак в нос хнычущему неосапианту. Того отбрасывает к стене, у которой преступник и падает, раскидывая нелепо руки.

— Ах ты…, — бормочет вцепившийся мне в спину человек, пытаясь влепить по почкам. Начинаю его ловить, краем глаза цепляя того, самого первого, кого так удачно встретил с двух ног. Кажется, тому кранты — череп невысокого смуглого человека неудачно совместился со ступенькой, а от силы этой встречи треснул нафиг, как упавшее из рук криворукого повара яйцо.

— Иди сюда! — пыхтел я, пытаясь схватить рукой человека, который, держась за куртку и матерясь как последний уголовник, дергал меня туда-сюда, не давая до себя добраться. Это было тщетно и это быстро надоело.

— Ссучий выкор…, — начал что-то говорить мужик, но перестал, потому как мудрый я, познавший боль, ушибы головой о потолок и чужие энергетические щупальца, банально прыгнул жопой назад, ловя гада за шею на сгиб локтя. Потом я с большим эстетическим наслаждением несколько раз ударил в это некрасивое и озлобленное лицо, под конец с большой мстительностью опуская уже собственную пятку в тяжелом ботинке на неаккуратно стоящую ступню матерщинника.

А потом по ушам долбанул грохот выстрела. С одновременным лязгом и толчком в спину. Я, вновь проявляя несвойственные себе чудеса смекалки и сообразительности, сразу догадался развернуться вместе хрипящим избиваемым, одновременно пряча свое тело за его туловищем. По ушам долбануло снова, затем еще раз. И еще. Матерщинник при каждом выстреле вздрагивал так, как будто ему сосед по камере спросонья засаживал со всей душевной внезапностью. У меня вымерзло всё, что только могло, от чего самым непроизвольным образом жопа вильнула, с силой пихая мой мясной щит в сторону стрелявшего. Слух выцепил гнусавый ор.

Мужика понесло вперед с полуоборотом, а я, получивший свободу и полную уверенность в том, что мне попали в спину, со всей дури пихнул его руками, ускоряя полет в сторону бандита с огнестрелом.

— Ыыы…, — захрипел он, врезаясь в стрелявшего, того самого неосапа с расквашенным мной носом.

— Кхааа…, — изрёк адаптант, вторично сбиваемый с ног тяжелым телом и посверкивая не до конца сформировавшимся фиолетовым щупальцем, выходившем у него точно из середины лба.