Отвечает Степан Парамонович:

         «А зовут меня Степаном Калашниковым,

         А родился я от честнова отца,

         И жил я по закону Господнему:

         Не позорил я чужой жены,

         Не разбойничал ночью темною,

         Не таился от свету небесного…

         И промолвил ты правду истинную:

         По одном из нас будут панихиду петь,

         И не позже как завтра в час полуденный;

         И один из нас будет хвастаться,

         С удалыми друзьями пируючи…

         Не шутку шутить, не людей смешить

         К тебе вышел я теперь, басурманский сын, —

         Вышел я на страшный бой, на последний бой!»

         И, услышав то, Кирибеевич

         Побледнел в лице, как осенний снег;

         Бойки очи его затуманились,

         Между сильных плеч пробежал мороз,

         На раскрытых устах слово замерло…

         Вот молча оба расходятся, —

         Богатырский бой начинается.

         Размахнулся тогда Кирибеевич

         И ударил впервой купца Калашникова,

         И ударил его посередь груди —

         Затрещала грудь молодецкая,

         Пошатнулся Степан Парамонович;

         На груди его широкой висел медный крест

         Со святыми мощами из Киева, —

         И погнулся крест и вдавился в грудь;

         Как роса из-под него кровь закапала;

         И подумал Степан Парамонович:

         «Чему быть суждено, то и сбудется;

         Постою за правду до последнева!»

         Изловчился он, приготовился,

         Собрался со всею силою

         И ударил своего ненавистника

         Прямо в левый висок со всего плеча.

         И опричник молодой застонал слегка,

         Закачался, упал замертво;

         Повалился он на холодный снег,

         На холодный снег, будто сосенка,

         Будто сосенка, во сыром бору

         Под смолистый под корень подрубленная.