Слово в “Словаре русского языка” Ожегова относится к категории “устаревших” и имеет смысл “непринужденно-развязное поведение”. Если же раскрыть “Большой англо-русский словарь”, то там слово “courage” переводится как “храбрость, смелость, отвага, мужество”. С французского это слово переводится так же, как с английского, и используется в словосочетаниях, имеющих следующие значения: «воспрянуть духом, решиться на что-то и не отступать, не бояться высказывать свои взгляды. Можно с уверенностью сказать, что сегодня слово «кураж» опять вернулось в наш язык и имеет очень широкий смысловой спектр: от устаревшей «развязности» до состояния полной внутренней свободы, раскрепощенности со всеми полутонами и переходами. Договоримся, что маргинальных вариантов куража (например, по причине сильного подпития или “отмороженности”) и чистого “стёба” мы даже не будем касаться.

Творческим людям вообще свойственно впадать в меланхолию. А кураж — лучшая встряска, если ты проваливаешься в безвоздушную яму пессимизма. Один молодой московский прозаик, после долгого сидения за письменным столом, реанимирует себя, куражась в метро. После возлияния в буфете ЦДЛ он заходит в вагон и ошарашивает пассажиров каким-нибудь скандальным изыском типа: "Граждане пассажиры! Сам я не местный. Но зато я сын генерала Макашова! Кто имеет что сказать против моего отца?". Народ безмолвствует. Надо ли говорить, что в вагоне на следующей станции остаются только ленивые?

"Кураж, кураж и еще раз кураж! Это единственное, что спасает, когда провожаешь по двадцать-тридцать покойников в электрическую печь ежедневно. Иначе организация прощания с умершим будет формальной", — говорила нам служащая крематория, отработавшая там пятнадцать лет. Кто возьмется с ней спорить?

И правда, скучно жить без куража! Все равно, что изо дня в день одни макароны беззубым ртом жевать. Представьте: включаете вы телевизор, а там ведущий с постным лицом уныло вещает о последних новостях в мире поп-музыки. Что ж, переключите программу. Громче, громче звук — все же Маша Распутина поет! Таких голосов, как у нее — всего шесть-семь во всем мире. Да только кто бы ее знал, кроме нескольких ценителей, если бы Маша не откалывала какие-нибудь номера на каждом своем концерте! И кому какое дело было бы до того, как взахлеб рыдала Маша над сдохшим от натуги попугаем, пытавшимся продублировать ее песню "Я родилась в Сибири"... Но — виртуозный кураж! И тележурналисты наперебой показывают, как она хохочет, сидя на коленях у Борового, и грозится родить от него ребенка. И пресса сладострастно сообщает, что очередной новый ухажер дарит ей очередной новый “Мерседес”, и что вообще она объект страсти чуть ли не всей сильной половины человечества. Интере-есно!

Талантливому человеку вообще без куража — никуда! Если за тобой не тянется шлейф шокирующих легенд и баек, то велик риск и с талантом остаться молью бледной.

Уж какой голосина у Шаляпина был, а все же и Федор Иванович понимал, что публику надо брать не одним только голосом. И из куража охотно демонстрировал целый букет своих якобы странностей и причуд.

Как-то в Америке Шаляпин пел знаменитую партию Дона Базилио, подчеркнуто щеголяя торчащим из кармана грязным носовым платком. Он то вытаскивал его, то клал обратно в карман, то делал вид, что сморкается. Эта его выходка тут же попала в газеты: "Неужели Шаляпин не имеет возможности хотя бы для сцены купить чистый носовой платок? Какое неуважение к публике! Разве она недостойна чистого платка?".