— Да, — ответил он твердо и спокойно.

— И у вас находится собака мистера Рейнолдса? — мягко спросил Кларенс. — Мистер Рейнолдс всего лишь хочет вернуть ее.

Кеннет слегка улыбнулся, чтобы потянуть время. «Рассказывай сказки, — подумал он, — и подлиннее». Внезапно его осенила новая идея.

— Собака у моей сестры. На Лонг-Айленде. Она в полном порядке. — В ту же секунду он понял, что дал маху: сам признался, что похитил собаку. А тем самым и в том, что прикарманил тысячу долларов.

— Надеюсь, вы доставите собаку сюда как можно скорее. — Кларенс встал, улыбаясь.

«У копа довольный вид», — подумал Кеннет и потер подбородок.

— Или, может быть, вы дадите мне адрес вашей сестры, мистер... Роважински? Я сам заберу собаку.

— Нет, — быстро ответил Кеннет.

— Почему? — нахмурился Кларенс. — Я хочу видеть ее сегодня, и без всякой проволочки! Назовите адрес вашей сестры!

— Квинс.

— У нее есть телефон?

— Нет.

— Как ее имя? Фамилия ее мужа? Слушайте, мистер такой-то, перестаньте валять дурака. Я хочу получить ответ, понятно? — Кларенс с угрожающим видом шагнул к Роважински. Ему очень хотелось тряхнуть его как следует, но он боялся, что в данный момент это была бы неправильная тактика: возможно, ему удастся добиться большего, если он на несколько минут наберется терпения. — Дайте мне ее имя и адрес.

— Я хочу еще тысячу долларов, — заявил Кеннет.

Кларенс усмехнулся:

— Мистер Ровальский или как вас там. Я переверну здесь все вверх дном и найду адрес — сейчас, или вы отправитесь в полицейский участок, где обращаться с вами будут похуже. Так что выкладывайте.

Кеннет все еще сидел за столом, теперь он скрестил на груди руки. Он собрался с духом и приготовился к пинкам, ударам, чему угодно.

— Вам не удастся найти ее адрес в этом доме, — произнес он почти торжественно. — А сестра знает, что, если я не получу до завтрашнего вечера еще тысячу долларов, собаку следует убить.

Кларенс опять усмехнулся. Он уперся руками в бока и, отвернувшись от Кеннета, осмотрел комнату.

— Начнем с ящиков комода или что это у вас такое, — проговорил он. — Хорошо, приступим. — Он жестом велел Кеннету встать.

Тот поднялся. Придется подчиниться. Последние несколько секунд они разговаривали на повышенных тонах, и в коридоре раздались шаги, деловые, шаркающие шаги старой бабы, миссис Уильямс, и тяжелые — громилы Оррина, которого она, вероятно, взяла на подмогу. Они подслушивают у двери, черт бы их взял. Кеннет подошел к низенькому комоду, в котором было три ящика.

— Сначала выверните карманы, ясно?

— А у вас есть разрешение на обыск? Хотелось бы взглянуть на него.

— Я вам его представлю, — ответил Кларенс, указывая на листок бумаги, на котором писал Кеннет.

Хозяин комнаты сделал движение в сторону стола, но Кларенс нагнулся, сложил листок пополам и спрятал в карман.

Потом он помог Роважински разобрать содержимое его карманов: какие-то скомканные счета, кольцо для ключей, грязный носовой платок, два замызганных списка покупок. Кларенса интересовал только адрес, и он уже представлял, как придется разыскивать его в отделе переписи населения Нью-Йорка.

— У вас нет бумажника? Записной книжки?

— Нет. — Кеннет выдвинул ящик. Ему была отвратительна мысль, что кто-то увидит его вещи и даже прикоснется к ним.

На очереди стол. В нем также был ящик, но там лежали в основном ножи, вилки и ложки, некоторые явно украденные в магазине «Хорн и Хардарт», открывалка для консервов, а в одном углу карточка социального страхования и документы на получение компенсации в связи с потерей трудоспособности.