— Что же, тут мне возразить нечего. — вновь был вынужден согласиться капитан 1-го ранга, — Любой мало-мальски серьезный ремонт мы завсегда производили в Японии. И судя по тому, как идет строительство сухого дока, ближайшие пару лет ничего не изменится.

— Да и после не изменится. — расстроено махнул рукой Иван. — Один сухой док погоды не сделает. Конечно, с ним лучше, чем вообще не иметь дока, но вы представляете себе, какая очередь организуется в него!? А где взять мастерские способные производить ремонты машин и прочих механизмов? А где взять людей для этих мастерских? В общем, пока во Владивостоке не произойдет лавинообразный приток именно русского населения, о его развитии как полноценной военно-морской базы не стоит даже и мечтать.

— А при чем тогда бывшие каторжники, которых вы упоминали? Они ведь точно ни с какой стороны не русские. — подметил нестыковку в рассуждениях своего собеседника Зарин.

— А при том, что они хоть как-нибудь смогут разбавить население Владивостока. Я и сам понимаю, что это видится каплей в море. Но как говорится — курочка по зернышку. И в отличие от наших ссыльных, они ведь не душегубы какие или политически неблагонадежные — обычные суровые мужики подрядившиеся на тяжелую и опасную работу. И вот как раз такие нам самим понадобятся уже завтра! Вы ведь вряд ли имеете представление, как правильно охотиться на китов и всевозможных морских зверей. — дождавшись отрицательного ответа от собеседника, Иван продолжил, — Вот и я не знаю, как это все происходит. А они знают и умеют! Пусть не все, но некоторые! Хотя, — задумчиво протянул он, — лет через пять — шесть у нас и своих, русских, умельцев будет в достатке на подобных промыслах. Если мы не разоримся раньше!

— Типун вам на язык, Иван Иванович.

Об окончании японо-китайской войны Лушков узнал лишь 24-го апреля, когда прибыл в Шанхай. Как оказалось, мирный договор в японском городе Симоносеки был подписан как раз 17-го апреля, в день, когда он покинул Владивосток, взяв курс к берегам Китая. И эта новость безмерно радовала, поскольку теперь можно было не тратить время в ожидании неизвестного, а забрав трофейный миноносец, сразу взять обратный курс к родным берегам, где им предстояло вновь вступить в бой, но уже с новым противником и на совершенно иных правилах.

Господин Ван не подвел и трофейный миноносец в целости и сохранности, не считая ранее демонтированного вооружения, был передан на руки Лушкову с наилучшими пожеланиями и надеждой, что на этом их сотрудничество не закончится. Подтвердив, что продолжение плодотворного сотрудничества более чем вероятно, Лушков убыл к Владивостоку, до которого добрался без каких-либо проблем уже 1-го мая, но лишь для того чтобы практически сразу вновь выйти в море. За время отсутствия Лушкова, Зарин успел договориться насчет тех двух судов, что временно остались без команд. Благодаря благосклонности и рекомендациям командира Владивостокского порта на «Корсаковский пост» не только удалось набрать экипаж из бессрочно-отпускных матросов, но и поставить его на линию обеспечения углем собирающегося в китайском Чифу русского флота. Причем, не малую роль в этом деле сыграл местный купец Гинзбург, многие годы занимавшийся снабжением русских кораблей топливом и прочими припасами, причем порой даже в долг, когда в судовых кассах не оказывалось достаточного количества средств. За долгие годы работы и создания имени с репутацией его возможности распространились не только на земли Российской Империи, но и Китай с Японией, где он составлял заметную конкуренцию местным купцам. Впрочем, не смотря на работу Сучанского разреза, добываемого в нем угля было столь мизерное количество по сравнению с потребностями Владивостока и флота, что топливо приходилось завозить из Японии, так что порой небольшому угольщику предстояло заглядывать и в порты страны его бывшего владельца.