|
Женщины, да, слабый пол, но эти женщины были «женщинами с холмов», с телами не только ошеломляюще соблазнительными, но и подтянутыми, закаленными и, более того, сильными от суровой жизни в глубинке, гораздо сильнее — спешу добавить — чем этот тощий, с руками лилии, 146-фунтовый писака. С таким же успехом на мне мог бы лежать тюфяк с зерном.
— Видишь, видишь, — задыхаясь, произнесла альбиноска, оседлав меня и прижавшись голым пахом к моему голому животу, — мы просто не можем этого допустить. Ты не можешь уйти, не трахнув нас. Ты же герой! Нам нужно твое семя, Говард. В лунном свете я уставился на ее лицо, которое теперь порозовело от возбуждения, как и ее груди и верхние части рук, в то время как остальная ее часть оставалась очаровательно-белой. Ее соски теперь торчали, конечно, как небольшие колышки. — В конце концов, МНЕ нужно твоё семя! — М… м… мое семя? — О, конечно, детка! — она ответила голосом, похожим на теплую, экзотическую жидкость, в то время как рты и языки все еще омывали мою грудь, а другие руки гладили мои ноги. — Сюда никогда не забредает никто особенный… — Уверяю вас, мисс, во мне нет ничего особенного. Вы должны увидеть отзывы на мои публикации… — …а потом вдруг появляешься ты и ловишь эту чертову дрянь, болотную сволочь, которая сделала это ужасное дело. Говард, ты первый герой, которого мы видим! Опять это! — В самом деле, девочки, вы очень красивы; если бы было хоть одно слово, которое я мог бы счесть достаточно точным, чтобы применить его к физической красоте всех вас… это было бы слово превосходной степени… Толпа лиц, смотревших вниз, разразилась громким смехом. — А теперь помолчи со своими причудливыми словами, — проворковала альбиноска. Ее глаза, казалось, даже светились пугающе красным. — Просто иди и дай нам то, что нам нужно. Не могу поверить, что ты не хочешь нас. Еще одно лицо, парящее над великолепными грудями, заметьте, устремилось вперед, в лунный свет, и с беспокойством подметило: — Ты же не гомик, странный мальчик. А ну отвечай! — Уверяю вас, дамы, — нахмурился я, — я, бесспорно, не склонен к подобным суждениям. — Он прав! — воскликнула другая, большеглазая — и — большегрудая — блондинка. Другая ответила ей прелестным, певучим голосом: — Ну, так чего же мы ждём, святое вечное дерьмо! Еще одна просто завизжала от радости. — Бличи! — завизжала другая. — Убери от него свою задницу, чтобы мы все видели! Подсвеченная лучом лунного света, альбиноска — «Бличи», как мене теперь сказали, — начала подниматься из своего неуклюжего, но не неприятного седла, беглый лунный свет превратил ее растрепанные кудрявые волосы в орфическую ауру сексуального духа; и когда она отступила в сторону… Реакция остальных женщин не могла быть более радостной. Восклицания самого пронзительного и головокружительного одобрения вырвались из каждого чувственного рта. — Господи, черт возьми! Он огромен! — Он похож на бритую ласку, правда! — прохихикал кто-то. — Этот герой обзавелся собственной буровой установкой, не так ли? — Там достаточно добротного мяса, чтобы повесить его в проклятой коптильне! Я не мог понять, что означает данное замечание, но затем другая вскрикнула и выпалила: — Да это самый большой и заебатый член, какой я когда-либо видела в своей жизни! Нелепо. Очевидно, они имели в виду размеры моих гениталий, хотя я совершенно уверен, что ничего особенного в них не было. |
