- Эмалин? – все еще не до конца придя в себя, я приоткрыла глаза. Дверь в мою комнату открыта,

на пороге стоит папа в маске, закрывавшей нос и рот. – Ты не должна быть здесь!

- Ночь-полночь, - пробормотала я, все еще кашляя, - где же мне еще быть?

- Не ночь, а семь утра, - папа помог мне сесть, затем вылезти из кровати. – Я заходил сюда в

полшестого, тебя не было. Так, пойдем.

Мне повезло: я кашляла слишком сильно, а проснулась еще не до конца, поэтому ничего

объяснять пока не могла. Вчера вечером я собиралась вернуться домой, как обычно, но вместо

этого мы с Тео сидели в его домике, слушали музыку, пили вино и закусывали оливками. Я

заснула, а когда проснулась, то не захотела идти домой в одиночестве по темноте и стала ждать

рассвета. Рассвет был час назад. Ой.

К счастью, папа был слишком занят тем, чтобы вывести меня из-под опасного токсического облака

краски (или что он там еще распылял, бог знает), что никаких объяснений с меня не требовал.

Однако я расслышала его бормотание:

-…специально попросил сказать всем, что утром надо будет встать пораньше и уйти, - мы вышли

на улицу, и я с наслаждением вдохнула свежий воздух. – Ты не получала маминых сообщений?

Если подумать, то я, кажется, видела несколько смсок, но потом телефон выключился – я не успела

его зарядить. В домик Тео не было проведено электричество, так что пришлось мне остаться без

связи, что оказалось фатально.

- Прости, - промямлила я. – Аккумулятор буквально умер.

Папа вздохнул: мой телефон был известным любителем отключиться в самый неподходящий

момент.

- Если бы я не услышал твой кашель, ты бы последовала его примеру.

- Эта краска и впрямь так опасна? – возмутилась я. Все понимаю, ему нравится заниматься тем,

чем он занимается, но всему же есть предел!

- Нет, конечно, - проворчал он. – Но эта дрянь пахнет отвратительно, - папа  открыл дверь в мой

автомобиль и огляделся по сторонам внутри. - На, попей, - она протянул мне банку давно

выдохшейся газировки, найденную в машине.

- Спасибо, - я сделала большой глоток и с облегчением вздохнула. – Фу-ух. Намного лучше.

В этот момент он и увидел надпись на банке: «Пирс Конрой». Эта газировка продавалась лишь в

одном месте: в магазинчике за пределами Колби, что находился неподалеку от дома Тео. Сейчас

что-то будет…

- «Конрой», - нахмурился папа, глядя на банку в моей руке, затем на меня. На нем все еще была

маска, и он напоминал врача, но, знаете, в этот момент вы бы не захотели, чтобы в руках

конкретно этого врача оказался, скажем, скальпель. – Ты была у пирса за городом?

Я надеялась, он спросит меня про магазинчик, тогда можно будет сказать «Да», и я буду в

безопасности, ведь он не так далеко от Колби. Но теперь у меня не осталось шансов.

- Ну, да, - помедлив, выдала я. – Вроде того.

- Вроде того, - повторил он. Послышался звук подъезжавшего автомобиля, и возле нас появилась

мамина машина. Мама помахала нам, но ни я, ни папа не махнули в ответ. – Это означает «Да».

- Я была с Тео, - добавила я, словно это было хорошим аргументов.

- А он как там оказался? Он же, кажется, живет в «Песчаном рае»?

- Да, живет, то есть, жил. С Айви. Но работа и некоторые, хм, обстоятельства изменились, - мама

подошла к нам, прислушиваясь к разговору. – Он снял там домик на лето.

- Домик. В лагере для туристов, - подвел итог папа. – И ты была там вчера.

Я кивнула. В папиных глазах горел нехороший огонь. Из сумки, принесенной мамой, доносился

запах сосисок в тесте.