– Твой агент что то сказал?

Никакого ответа. Зандерс не качает головой и не произносит ни слова, потому что я права.

– Что случилось? Это потому, что ты со мной? Тебя не собираются переподписывать из за меня?

– Это не из за тебя, – наконец говорит Зандерс. – Но я больше не могу этого делать.

– Почему?

Он испускает глубокий, покорный вздох.

– У меня нет для тебя ответа, Ви…

– Не называй меня так, – огрызаюсь я. – Ты не можешь называть меня так, пока делаешь это.

Еще один резкий вдох.

– Стиви, я не пытаюсь причинить тебе боль.

– Ну, у тебя это плохо получается.

– Я не хочу причинять тебе боль, но тебе постоянно будет больно от того, что ты со мной.

– Это из за того, что люди говорят в интернете, да? – я издаю снисходительный, понимающий смешок. – Ты делаешь это из за того, что говорят незнакомые люди.

И снова он не отвечает, давая мне ответ.

Каждая частичка моего тела болит. Сердце колотится. Легкие сжимаются. Глаза горят. Человек, который всегда подбадривал меня, который так настойчиво напоминал мне, что меня достаточно, который заглушал шум остальных, теперь прислушивается к тому, что говорят совершенно незнакомые люди.

Сглатывая, я пытаюсь сдержать эмоции, которые хотят вырваться наружу, но они уже на грани, и сдерживать их становится слишком сложно.

– Ты меня стесняешься? – Мой голос ломается на последнем слове, делая его почти неслышным.

Наконец, стоическое выражение лица Зандерса тает, и он быстрым шагом направляется ко мне, его тон неистовый.

– Стиви, ни в коем случае, нет…

Я вытягиваю руки перед собой, желая сохранить дистанцию и не дать ему подойти ближе.

– Последнее слово, которое я бы использовал, чтобы описать то, что чувствую по отношению к тебе, это смущение. – Его глаза словно умоляют меня поверить ему. – Я был горд быть с тобой.

Был.

– Почему ты это делаешь?

И снова Зандерс не отвечает, оставаясь неподвижным, глядя на меня, безмолвно умоляя принять это.

– Ответь мне!

– Потому что я не могу измениться! Я не могу изменить то, кто я есть и как люди воспринимают меня. Эта репутация будет преследовать меня до конца моей карьеры, и я отказываюсь впутывать тебя в это.

– Это чушь.

– Я говорю правду!

– Нет, ты говоришь мне одну из версий. Но настоящая правда в том, что ты мог бы начать быть честным в отношении того, кто ты есть. Ты мог бы перестать притворяться, но ты этого не сделаешь, потому что боишься, что окажешься в другой команде. Боишься, что если позволишь фанатам увидеть себя настоящего, то им это не понравится, и «Чикаго» не подпишет с тобой контракт, так ведь?

Не знаю, почему спрашиваю. Я и так это знаю.

Я разочарованно качаю головой, глядя на него, и у меня вырывается недоверчивый смешок.

– Ты трус, ЭЗ.

Его взгляд устремляется на меня.

– Не называй меня так. Это не я.

– Разве? Потому что это та роль, которую ты, кажется, чертовски хочешь играть. Легко манипулировать. Легко контролировать.

Притворство Зандерса полностью рушится передо мной. Эмоции, которые он обычно прячет, были скрыты с тех пор, как он пришел, но, наконец, они проявиляются. Парень побежден, и для человека, который властвует в любой комнате, он мал в этой квартире.

– Стиви, я буду один, если мне придется переехать в другую команду. – Его мощный голос ломается. – Моя семья здесь, а я однажды уже терял свою семью. Я был один, и не могу снова пройти через это.

– Ты не был бы один. Я бы последовала за тобой куда угодно.

Замешательство появляется на лице Зандерса.