Белантонио перешел к записям камер на автостоянке. Первым «кадиллаком» на пленке был «эльдорадо». Цвета слоновой кости. Он припарковался до десяти утра в среду и стоял пять часов. Вторым – новый СТС, был припаркован вскоре после обеда во вторник и простоял два часа. Третий – черный «кадиллак-девилль» – въехал на автостоянку сразу после шести утра в пятницу, когда там должно было быть более или менее пусто. Камеры записали, как он быстро и уверенно взлетел по пандусу и выехал всего четыре минуты спустя.

Достаточно, чтобы поставить конус.

Ни при въезде, ни при выезде водителя рассмотреть было невозможно. За ветровым стеклом виднелось какое-то серое пятно. Может, это был Барр, а может, и нет.

Затем он изучил результаты обследования квартиры Александры Дюпре. Ничего интересного, за исключением отпечатков пальцев. Там была мешанина из отпечатков, как и во всех квартирах. Большинство принадлежало девушке, но было и четыре другие серии. Три из них не идентифицировались. Четвертая принадлежала Джеймсу Барру.

Джеймс Барр был у Александры Дюпре в гостиной, на кухне, в ванной. Четкие отпечатки, полное совпадение.

Белантонио записал это для Эмерсона.

Затем он прочитал отчет медэксперта. Александра Дюпре была убита одним сильным ударом в правый висок, нанесенным левшой. Она упала на гравийную поверхность, содержавшую органические вещества, включавшие траву и грязь. Но нашли ее в переулке, вымощенном известняком. Значит, тело было перемещено. Другие физиологические данные тоже это подтверждали.

Белантонио взял новый листок бумаги для заметок и написал два вопроса для Эмерсона:

«Ричер – левша? Был ли у него доступ к транспортному средству?»

Зэк провел утренние часы, размышляя, как быть с Раскином. Он провалился трижды. Во-первых, во время слежки, во-вторых, когда дал напасть на себя сзади и, в-третьих, когда позволил украсть телефон. Зэк не любил провалов.

Тут позвонил Линский. Они искали четырнадцать часов подряд, но не нашли и следа солдата.

– Продолжать поиск? – спросил Линский.

– Продолжать, – приказал Зэк. – Но Раскина пришлите ко мне.

Ричер ехал по дороге, которой пользовался Джеб Оливер. Оросительные установки медленно вращались, солнце играло в капельках радугой. Он замедлил ход и остановил машину у почтового ящика Оливеров. «Мустангу» ни за что было не одолеть этот проселок. Ричер вылез и пошел по тропе. Красный «додж» Джеба Оливера стоял на том же месте. На дверях амбара висел замок.

Ричер обогнул дом и подошел к задней двери. Мать Джеба сидела на диване-качалке, раскачиваясь в два раза быстрее, чем в прошлый раз.

– Джеб еще не вернулся? – спросил Ричер.

Она лишь отрицательно покачала головой.

– У вас есть ружье?

– Не люблю я оружия, – ответила она.

– А телефон?

– Отключили. Я задолжала.

– Хорошо, – заметил Ричер. – Я собираюсь взломать ваш амбар и не хочу, чтобы вы вызвали копов, пока я это делаю.

Он повернулся к ней спиной и пошел по тропинке. Двери амбара, как и сам амбар, были сделаны из толстых досок, которые многие годы летом и зимой то сохли, то размокали. Замок был последней модели, велосипедный, подковообразной формы. Одна сторона «подковы» проходила сквозь две черные стальные петли, привинченные к доскам дверей. Ричер потряс замок – тот оказался вполне надежным. Но его надежность зависела от того, к чему он привинчен.

Ричер ухватился за прямой конец замка в основании «подковы» и потянул. Двери поддались, и болты немного ослабли. Вцепившись в замок обеими руками, он откинулся назад, как водный лыжник, сильно потянул и ударил каблуком в доску под петлями.