– Ну, а вы что?

– Мои парни связались с заставой, доложили обстановку. Я прибыл с усиленным нарядом, но толку мало. Погляди сам…

Захар подполз поближе к старлею и принялся осматривать вражескую позицию…

Через пару минут его настроение окончательно испортилось. И без того серое, три дня не знавшее бритвы лицо потемнело, под карими глазами обозначились мешки, лоб прочертили морщины.

Остатки неизвестной банды использовали весьма странную тактику противодействия. Точнее, не странную, а грамотную и неожиданную, словно руководил бандитами не заурядный полевой командир, а человек, за плечами которого была учеба в продвинутой академии, а также немалая практика участия в локальных войнах. Так или иначе, но пограничники натолкнулись на чрезвычайно упорное сопротивление.

Их к моменту подхода Гурьева оставалось человек восемь, и все, на что были способны парни с ближайшей заставы, – не дать противнику спокойно свалить за перевал – на территорию сопредельного государства.

– В их банде парочка отменных стрелков, – продолжал вводить в курс дела старший лейтенант. – «Духи» отвлекают – вызывают огонь на себя, а те высовываются на пару секунд и стреляют, почти не прицеливаясь. Причем появляются то в одном месте лощины, то в другом. И стреляют так, что половину моих уже вывели из строя.

Капитан поначалу засомневался: откуда такие спецы в банде отморозков? Однако скоро убедился в правоте Зубкова, когда очередной рядовой страж границы схватился за простреленную шею и захрипел.

Подставлять своих людей в этом «дьявольском тире» капитану спецназа страсть как не хотелось. Многие парни побывали в горячих точках, досыта хлебнули лиха. Не хватало кому-то сложить голову здесь, на границе, когда от тех войн остались одни воспоминания.

– Ну что, капитан, поможешь? Сколько у тебя людей? – распластавшись рядом, спросил старлей.

– А ты сам-то, Зубков, как думал выбираться из этого дерьма, если бы мы не подошли? – ответил Гурьев, осторожно наблюдая за краем лощины.

– Хрен его знает. Я уж раз пять запрашивал помощи у начзаставы. Обещал подкинуть людей.

– А если бы не дождался помощи? Ведь через два часа стемнеет.

– Знаю, – поморщился пограничник.

– Прицелы хотя бы ночные есть?

– Есть. Один.

– Блин! Вояки… – покачав головой, Захар снова выглянул из-за камней – боевики на время затихли.

Лощина представляла собой извилистую низину, беспорядочно петлявшую около двухсот метров по седловине, соединяющей две соседние вершины. Собственно, данная седловина и являлась пограничным перевалом – чуть ближе к левому пику виднелась тропа, ровной дугой огибающая ту прореху, где укрылись члены бандформирования.

– Мысли имеются? – с надеждой спросил старлей.

– Имеются. О горячей бане, холодной водке и голых бабах, – потер переносицу Гурьев. И добавил: – Для начала вызову парочку своих парней…

Связавшись по портативной рации со своими орлами, капитан приказал Турову остаться с «багажом», а старшему лейтенанту Храмову и прапорщику Елисееву подойти по лощине к перевалу.

– Попробуем выкурить «духов» с помощью подствольников, – сказал он, когда лейтенант с прапорщиком подошли.

Рассредоточившись, бойцы спецназа с дистанции метров в триста начали забрасывать в чертову низину один за другим небольшие заряды. Послышались резкие хлопки, над перевалом поползли облачка белесой пыли…

– Все, командир, я отстрелялся – больше ни одного заряда, – доложил Храмов.