– Ближе подойди!

Влад послушно ступил на кухню, подошел ближе и ахнул:

– Господи, кто это вас так разуделал?!

– Это долгая и страшная история, – ответила я. – Дай нам, пожалуйста, телефон, а сам можешь идти и продолжать размножаться, мы тихо посидим.

Что-то там бормоча про импотенцию, он принес трубку радиотелефона. Я набрала номер Горбачева и мысленно извинилась перед ним и его семьей за поздний звонок. Трубку сняла женщина.

– Алло? – сонно пробормотала она.

– Извините, пожалуйста, можно услышать Михаила Сергеевича? Это очень срочно.

В трубке послышалась какая-то приглушенная возня, и голос Горбачева произнес:

– Слушаю.

– Михал Сергеич, это Сена, простите, что так поздно, просто дело не терпит отлагательств.

– Да, Сеночка, слушаю.

Какой приятный человек.

– У меня на руках диктофонная запись практически чистосердечного признания в убийстве певицы Аиды, а сами мы только что сбежали из подвала, куда нас сунули преступники. Завтра утром они обнаружат пропажу и разбегутся в разные стороны, их нужно брать скорее.

– А где вы сейчас? – в голосе бравого детектива сна как не бывало.

– Мы у Влада дома.

– Он сможет привезти мне кассету? А я пока начну обзванивать людей.

– Конечно, сможет.

– Отлично, я жду.

И в трубке запищали гудки.

– Влад! – крикнула я.

– Чего? – на пороге возник Владик в полосатом махровом халате.

– Одевайся, хватай такси и дуй к Горбачеву, ты должен отвезти ему вот эту кассету, – я извлекла ее из диктофона и положила на стол. – Я еще приложу сопроводительную записку, обозначу действующих лиц.

– Прямо сейчас? – ужаснулся Влад.

– Да, это запись признания в преступлении, негодяев надо повязать до утра, пока они спят и видят красивые сны.

– О, Господи… – обреченно вздохнул Влад и пошел одеваться.

* * *

С грехом пополам Владу удалось уговорить свою ненаглядную одеться и выкатиться вместе с ним из квартиры, она все настойчиво пыталась выяснить, кто же мы, черт побери, такие.

– Смотри, не потеряй, – Тая вручила ему кассету, – а то убьем, сильно убьем, буквально насмерть.

Влад положил кассету в нагрудный карман рубашки, туда же сунул сопроводительную записку, адрес Горбачева и посмотрел на нас с нечеловеческой тоской.

– Чего стоишь? – рассердилась Тая. – Вперед, вперед!

– Не могу понять, почему я позволяю так с собой обращаться?

– Потом изучишь свои комплексы, а сейчас бегом к Горбачеву!

Они ушли, оставив квартиру в наше распоряжение.

– Давай еще и Юре позвоним, – предложила Тая, разливая мартини по бокалам. – Обрадуем.

– Зачем ночью человека беспокоить, завтра и позвоним.

– Держи бокал.

Мы встали у приоткрытого окна и стали смотреть на темные дома и сонные улицы. Сколько всего творилось в эту минуту в большом столичном городе, страшно подумать, кто-то кого-то любил, ненавидел, хотел или пытался убить…

– Правосудие это сильная штука, – сказала Тайка, глядя в окно, – никогда не знаешь, в каком виде оно проявится, через кого к тебе придет, правда?

– Ага.

Приятно было осознавать себя орудием правосудия, очень приятно.

– Ну что, давай выпьем за нас, дорогая моя подруженька? – Тайка осторожно потрогала синяк у себя под глазом.