— И у меня Женька на дежурстве, — согласилась я, вынимая из холодильника его изрядно початый коньяк.

Мой ход не понравился Марусе.

— Что там пить? — возмутилась она.

— Сама же сказала — по пять капель, — напомнила я.

— Но не так же буквально, — пожурила меня Тося. — Сейчас сбегаю.

Через полчаса у нас шел пир горой, но вскоре вернулись Санька и баба Рая. Я знала, что баба Рая чувствует себя бездомной, когда у нас задерживается Маруся, и решила проявить сочувствие.

— Маруся, — сказала я, — не пойми меня превратно и не подумай, что мне жалко бутербродов, но из кухни пора сваливать.

— Гонишь? — ужаснулась Маруся.

— Нет, давайте перейдем в гостиную, а то баба Рая не получит свою дозу кухни и будет в жутком кумаре.

Синдром кухонной абстиненции, так хорошо знакомый всем русским женщинам, возвращающимся с длительного отдыха. У бабы Раи этот синдром протекает буйно, боюсь, нам мало не покажется.

— Старушка уже напилась, раз по-блатному и по-научному заговорила, — констатировала Маруся, послушно подхватывая тарелки, бутылку и перемещаясь в гостиную.

Тося забрала остальное и последовала ее примеру.

— А что она у тебя дикая такая, баба Рая эта? — поинтересовалась Маруся, располагаясь за журнальным столиком и щедро наполняя рюмки.

— Она не дикая, а своенравная, — пояснила я.

— Слушай, старушка, — восторженно хлопнула меня по плечу Маруся, — а может, этой бабе Рае того?

Найти ей хорошего деда, и сразу характер исправится.

Подобреет.

Я испугалась, живо представляя, что может получиться, если Маруся возьмется ставить на колеса еще и жизнь бабы Раи.

— Нет, — сказала я, — давайте лучше споем душевную песню.

И мы запели. И сразу время побежало…

Нам было хорошо, мы забыли про шляпки, стрелы и пули и совсем оторвались от мира…

Душевные песни мы перемежали с разговорами о политике, дружно ругали Америку и своих мужей. Маруся за неимением мужа ругала Ваню. Потом мы дружески обменялись секретными рецептами пирогов, которые тут же и забыли. После этого опять поругали вероломную Америку и принялись за песни.

Звонок Розы застал нас за очень проникновенным исполнением «Хотят ли русские войны?». Маруся песню не пела, Маруся песню страдала. Мы с Тосей пытались соответствовать ей в меру своих сил.

— Что за вой? — ужаснулась Роза.

Я с достоинством затеяла беседу и мгновенно выяснила, что время не только быстро летело, но и улетело довольно далеко: Роза уже успела сделать все свои плановые операции и вернуться домой.

— Куда пропала Тося? — строго вопрошала она. — Не могу до нее дозвониться.

— Тося у меня, — пьяно, но честно призналась я. — И Маруся здесь же.

— Так вот, — закричала Роза, — признавайтесь, кто из вас украл стрелу!

— Я прямо вся в той стреле не нуждаюсь, — воскликнула Маруся.

— А я даже думать о ней не могу, не то чтобы ее красть, — призналась Тося.

— Если вы стрелу не брали, то срочно приезжайте, — приказала Роза.

Но Маруся и Тося заупрямились. Ехать к Розе им не хотелось.

— Тогда я поеду одна, — сказала я.

— А мы? — обиделась Маруся. — Мы же у тебя сидим, как же ты поедешь? Ты что, нас выставляешь?

Будто первый раз я выставляю ее.