– Не волнуйся, сестричка, я выйду подышу маленько, – остановил ее Марат, удивляясь про себя и прикидывая, сколько же дней он уже валяется.

– Вам нельзя вставать! Вы же качаетесь от слабости.

– Позаботься лучше о нем, – Марат кивнул в сторону лежащего рядом раненого бойца, которого и не видно было под сплошными бинтами…

– Я умоляю вас, – чуть не плача, ответила сестра и добавила, что это приказ начальника медслужбы…

Марат мягко отодвинул ее в сторону и направился к двери.

– Я вынуждена буду доложить, – не унималась девушка.

Но Марат не слышал ее.

Солнце ударило в глаза. Он немного поморщился, остановился на миг от накатившей слабости и головокружения. Нагнулся, взял в руки снежок, умылся им, постоял немножко и поковылял к командирской палатке.

Было необычайно тихо. У входа в штаб Марата встретил сонный адъютант Головачева – Сомов.

– Слушай, Сом, командир у себя?

– Никак нет, – бодро ответил, выбросил сигарету. – Вызвали куда-то. Есть Губаренко, но он не в духе.

– А мне насрать, в духе он или нет.

– Я не советую тебе этого делать, Марат, – начал уговаривать уже зашедшего в палатку Сом. – Я все понимаю, но…

– Что «но»? – язвительно, переспросил Марат.

Сом, посмотрев в глаза Марату, не решился ответить, отвернулся и достал из пачки новую сигарету. Марат еще несколько секунд смотрел на штабного работника, а потом, резко развернувшись, направился прямо к Губаренко. Полковник разговаривал по телефону. Ворот у него был расстегнут. На столе пепельница доверху набитая окурками, в углу стояла недопитая бутылка какого-то импортного пойла. Губаренко заметил вошедшего Марата, но разговаривать по телефону не перестал, как бы не замечая его. Несколько минут Марат был вынужден ожидать, выслушивая грозные указания полковника каким-то подчиненным. Когда полковник закончил, несколько секунд никто не решался сказать ни слова.

Сглатывая слюну и злость, начал Марат:

– Кто отдал этот дурацкий приказ?

– А ты что, старлей, на отдых сюда приехал? – попытался съехидничать Губаренко.

– Почему не вызвали вертолет? – не испугался угроз Марат.

– Не было вертушки, понимаешь, не было! – почти по слогам, исходя от ярости, ответил полковник.

– А за ребят кто ответит?

– Ты и ответишь, если такой умный, – встал из-за стола Губаренко.

Было видно, что начальник ждал этого разговора, но слова у него путались, и от этого он приходил в ярость.

– Мне уже из Москвы целый день тарабанят, как это так получилось, что наши раскрутые профессионалы в засаду попали, а командир выжил.

– Ребята погибли геройски. Я вынес из боя документы ребят, – с горечью ответил Марат. – Могу указать квадрат, где произошел бой…

– А кто, старлей, кроме меня, тебе поверит?

Марат не знал, что ответить на эту реплику. Она звучала угрожающе. Но Марат понял, что сдаваться не стоит, а повиниться перед Богом и ребятишками он всегда успеет. Поэтому, набрав силы, спецназовец спросил у Губаренко:

– Что случилось с группой Смирнова?

– Твою мать, – покраснев от злости, рыкнул полковник, – я в армии тридцать лет, старлей. Ты еще щенок… Отслужи свое. Вот что… – При этих словах он жестами показал, что не желает больше разговаривать. – Убирайся! – заикаясь и трясясь от злости, закончил разговор полковник. – А мы еще проверим: не снюхался ли ты с бандитами или не сам ли положил своих?

– Проверяй, проверяй! – ответил Марат и по-армейски развернувшись, несмотря на боль в ноге, вышел из помещения.