|
Была в моей жизни еще одна тайна. После того как Танька увела у меня перспективного муженька, можно сказать, из‑под носа, я в порыве отчаяния допустила роковую ошибку. Короче, напилась с горя и очнулась в одной постели с Шевчуком. Хотя клялась после того примечательного случая на даче, что никогда, ни‑ни и все такое… Он, напротив, был уверен: мы созданы друг для друга. О чем и заявил. Гнать его сразу я не решилась, памятуя подлый характер, и только где‑то через пару месяцев заявила, что с выбором ошиблась. Вижу в нем исключительно друга. Те два месяца я ему ни в жизнь не прощу… Кстати, Шевчук до сих пор ключ от моей квартиры не вернул. Выманив его под предлогом, что будет цветочки поливать, пока я на отдыхе в Греции (из цветочков у меня один кактус и без поливки две недели прекрасно бы обошелся), а теперь под прочими дурацкими предлогами ключ не возвращает, при этом поглядывает с хитрецой, мол, еще пригодится, а я вместо того, чтобы его послать подальше, усмехаюсь в ответ. Приходится признать: Димку я побаиваюсь. Не его самого, а возможных пакостей. И в свете подобных открытий соваться к нему сейчас неразумно.
Словно в ответ на мои мысли, Димыч вдруг сам объявился. Позвонил часов в десять, когда, приняв ванну и окончательно решив мечтать о предстоящей свадьбе и ни во что не ввязываться, я пила кофе на лоджии. – Как дела? – весело поинтересовался он. – Нет у меня никаких дел. Отдыхаю. – Хочешь, махнем на дачу? – Мне туфли купить надо. – Туфли – это серьезно, – со смешком заметил он. – Слушай, а ты Таньку давно не видела? – Ты вчера уже спрашивал. С похорон ее сестры. – Но вы перезваниваетесь? – Нет, не перезваниваемся. Я ей несколько раз звонила, но она либо трубку не берет, либо обещает перезвонить и забывает. – Чего она на тебя так взъелась? – А на тебя? – Ну… мы с ней уже довольно давно… как бы сказать… не друзья. С тех пор, как она замуж вышла. Может, думала, я мужу настучу о ее шалостях. – Какие шалости? – усмехнулась я. – Ну… согласись, кое‑что было. – Ты имеешь в виду секс на троих? Было бы о чем вспоминать. – Конечно, конечно, – поспешно согласился Димыч. – Но почему она с тобой не желает общаться? Вы же были лучшими подругами. – Вот ее об этом и спроси, – огрызнулась я. Мы еще немного поболтали и, наконец, простились. На душе было по‑прежнему беспокойно, я бы сказала: стало даже муторнее. Повертев в руках мобильный, я набрала Танькин номер. Восемь гудков. Беседа со мной в ее планы не входила. Можно позвонить на домашний, есть шанс, что Танька трубку снимет. Если я начну расспрашивать ее о домработнице сестры, а через некоторое время выяснится, что та куда‑то исчезла… Ведь решила никуда не соваться… Бесцельно побродив по квартире, я вновь отправилась в свадебный салон. Перемерила с десяток платьев, выпила три чашки чая, потом съела две порции шоколадного мороженого в ближайшем кафе, но счастливее не стала. Позвонила Юрке, на этот раз он бодро откликнулся, но его голос, по неведомой причине, скорее раздражал. Выходные можно смело считать неудачными. Позвонить Светке? В кино сходить или вместе поболтаться по торговому центру. Я уже собралась звонить подруге, как вновь объявился Димка. – Ты где? – спросил взволнованно, после того, как достав мобильный из сумки, я буркнула «Да». – Сижу в кафе, ем мороженое. – Я возле твоего дома, дуй сюда, – голос его прямо‑таки звенел от счастья. Или от волнения? Я бы сказала, от счастливого волнения. И что его так обрадовало? – Ты в лотерею выиграл? – спросила я, подумав в досаде: «Только этого еще не хватало». |
