— Тоже верно!

— А если бы Маринка хоть раз не пришла домой, я ей такой разгон бы устроил, мало не показалось бы. И не пьет она. Ну, если только со мной, да и то бутылку пива.

Подумав, Макаров спросил:

— Что бы ты, Валера, сделал, если бы узнал, что Марина гуляет от тебя?

— Развелся бы. В момент!

— Не посмотрел бы на то, что сын без отца останется?

— Не посмотрел бы! А чего смотреть? Еще неизвестно, что для ребенка лучше, жить спокойно с матерью или отцом или в полноценной семье, где каждый день скандалы. Я вот тоже рос в неблагополучной, как тогда говорили, семье. Отец бухал, мать к другому мужику бегала. В хате грязь, в холодильнике пусто. Как вместе встретятся дома, так до драки дело доходило. И знаешь, о чем я тогда жалел? Что не сирота! Короче, жизнь для меня устаканилась, когда бабуля к себе забрала. А потом в доме, где родители жили, пожар случился. Ночью. Все жильцы выскочить на улицу успели, а мои… остались. Сгорели. Страшно, Дим, стало, будто я смерть их накликал. Хотел же быть сиротой, вот и погибли родители. Мне бы жалеть их, а я даже на похороны не пошел. Не поверишь, до сих пор не знаю, где их могилы. Когда же умерла бабушка, все было по-другому. Вот тогда я сильно страдал. Плакал. Правда, недолго. Как в детдом определили, не до слез стало. Там надо было учиться выживать. И чем быстрее, тем лучше. Научился. Выжил. В военное училище поступил. Самостоятельным человеком стал. И если что, решение приму сразу. С блядью жить не буду.

— И даже ничего не значащего мимолетного романа жене не простишь?

— А я, Дим, не умею прощать! Вот этому жизнь меня не научила.

Макаров прошелся по канцелярии. Остановился у шкафа, повернулся к другу:

— Что же мне делать, Валера?

— Попробуй поговорить с Вологодиной. Но не в санчасти, а на КПП, когда та домой намылится, в город. Спокойно, без нервов, спроси, ночевала ли у нее Ирина?

— Представим, спросил, а она ответила, нет, не ночевала. Мне что потом — очную ставку им устраивать?

— А какой смысл Вологодиной врать?

— Ладно, скажет, что ночевала, но они могли и сговориться?! Моя попросила прикрыть в случае необходимости, та, как подруга, согласилась. И как буду я выглядеть после всего этого?

— Ты числа, когда Ирина не ночевала, помнишь?

— Конечно!

— А вот бабы, если сговорились, вряд ли даты согласовали, потому как не додумались бы до этого. Ведь сговор, если и был, то на крайний случай и по факту. Прижмешь, запутаются. Тогда и разведешь свою по полной.

Макаров бросил окурок в урну:

— Не смогу!

— Что не сможешь? Развести Ирину?

— С Вологодиной поговорить не смогу.

— Боишься правду узнать?

— Да!

— Ну, тогда продолжай мучиться, страдать, ревновать, терпеть. Но, Дима, долго не выдержишь. Подобное состояние, как зубная боль. Терпишь, терпишь, а потом все одно к врачу идешь. И вырываешь зуб к чертовой матери. Только чем дольше терпишь, тем больнее лечение.

— И все равно не смогу!

— Ну, хочешь, я с ней поговорю?

— Нет! Не надо! Ничего не надо!

— Дело твое!

Командир роты спецназа ударил кулаком по столу:

— Черт! Никогда не думал, что буду подозревать Ирину в измене. Мы познакомились на дискотеке в училище. Я пригласил ее на медленный танец и как только обнял, то внутри словно что-то вспыхнуло. И она прижалась ко мне, дрожа всем телом. Мы не смогли танцевать, вышли с площадки в сквер. Нашли скамейку в глубине аллеи и, обнявшись, просидели часа три. Пока дискотека не кончилась. Мне надо было возвращаться в училище, но я пошел провожать ее.