А когда Янина бесится – она уходит и хлопает дверью. Что и случилось. Чего я и добивался. Пусть просто уйдет и хлопнет дверью. И пока не мешает. И мне сейчас плевать на тонкость чьего угодно душевного устройства. Или делай, что говорю, или уйди, потому что из всех нас только я знаю, что действительно нужно делать.

Другое дело, что она не привыкла к такому обращению, я вообще не любитель спорить с женой и сразу со всем соглашаюсь, поднимая руки в знак капитуляции. Но это потому, что вопрос выживания раньше перед нами никогда не стоял и самые серьезные споры были обычно о детях: вроде как разрешать Яреку уехать к друзьям на пару ночей или можно ли мне брать Сашку пострелять. Впрочем, я ее все равно брал, тут мы консенсуса не нашли. А вот теперь я этот консенсус даже искать не собираюсь. Я сказал – все выполнили. Отойдем от причала, и тогда можем спорить и ругаться сколько угодно, тогда я буду открыт для внутрисемейной демократии в любых объемах. Но не сейчас. Сейчас – диктатура.

Так, теперь мое прикрытие:

– Марш на палубу, найди позицию, чтобы стрелять из положения лежа. Постели что-нибудь, а то отлежишь все и ребра потом будут болеть. Обсуждение закончено. Майк?

– Да?

Он явно был смущен разыгравшейся перед ним сценой, но виду старался не подавать.

– Отвязываем лодку и погнали. Нам яхта нужна.

Мы не сделали ни единого выстрела, пока забирали «Полу Росу». Или «Паулу Росу», даже не знаю, как ее и называть, для меня обе версии годятся. На борту яхты было пусто, тихо и чисто. Постели застелены, чистое белье в шкафах, какой-то запас консервов, пасты и алкоголя даже нашелся, пусть и не слишком большой. Сходни были подняты, так что даже по ночам, похоже, психи на борт не поднимались. Просто огромная пустая лодка с почти полным баком солярки, роскошная и великолепная, я даже затрудняюсь сказать, сколько денег ушло хотя бы на один ее интерьер.

Я отвязал тросы от причала, дизель глухо заработал, и яхта медленно отошла от причала и почти сразу же остановилась впритирку к «Одиссею» – надо было перегружаться.

Вслух новым плавучим домом восхитилась только Сашка. Янине «Пола Роса» явно понравилась, но, понятное дело, она ничего не сказала. Лишь наехала на Ярека, требуя, чтобы он немедленно положил винтовку на место. Как ни странно, но он отложил оружие с заметным сожалением. Не думаю, что он так его возлюбил за это время, но… мне кажется, у него появилось ощущение силы, защищенности. Пока у тебя в руках винтовка, взять тебя трудно. Хорошо, это надо использовать, просто не прямо сейчас, если я не хочу в разгар перегрузки заполучить еще и скандал.

Труднее всего оказалось оставить «Одиссея» в марине. Просто вот так взять – и оставить, свою собственную яхту, в идеальном состоянии, ни разу не аварийную. Которая была нам просто домом почти два месяца, хорошим, надежным домом. Думаю, что Майк испытывал примерно те же чувства, глядя на своего «Шутника», так и оставшегося на якоре.

«Пола Роса» же вышла из марины, поднялись огромные паруса, которые поймали ветер, и яхта пошла на запад, к выходу в океан через Гибралтарский пролив – проход между Геркулесовых столбов. Вставать на ночевки мы уже не собирались, пора было вводить вахты и идти. Тем более что GPS еще работал, хотя спутниками уже наверняка никто не управлял, работал и радар. Единственное, чего мы опасались всерьез, – непогоды, прогнозы ушли в прошлое. Поэтому Майк планировал не совсем прямой путь. В Атлантике в это время сезон ураганов, и попадать в них совсем не хочется.