Она только подняла бровь, изобразив вроде как удивление от необычного имени. Девушка принесла эспрессо, и Кареглазка сделала глоток, зажмурившись от удовольствия.

- Так откуда ты взялась, а, Ира? - продолжил разговор блондин, откинувшись на спинку стула.

- Живу тут, - невозмутимо отозвалась она.

- И давно гонками увлекаешься?

Рина хмыкнула и снова отпила кофе.

- Машины - моя страсть, - она мечтательно улыбнулась, почти не покривив душой. - Обожаю скорость и спортивные тачки.

- Понятно, - Коурэн помолчал, не отрывая от Рины взгляда. - Ты одна здесь?

- А незаметно? - она насмешливо хмыкнула, и допила кофе. - Ладно, приятель, мне пора. Счастливо оставаться.

Кареглазка встала... и неожиданно пошатнулась: стены слегка поплыли перед глазами. Ухватившись за стул, она нахмурилась, пытаясь понять, что происходит.

- Тебе плохо? - вдруг проявил участие Коурэн, поднявшись и поддержав её за локоть.

- Н-нет, просто голова закружилась, - пробормотала она, чувствуя, как ноги охватывает непонятная слабость.

- Давай, помогу, - рука блондина обняла её за талию, и Рина осторожно выпрямилась, не возражая.

В голове зашумело, звуки то становились громче, то сливались в непонятный отдалённый гул, дышать отчего-то стало немного тяжело. Она смутно помнила, как добралась до выхода, поддерживаемая Коурэном, как они подошли к машине - какая-то часть сознания отметила, что это не её 'Мерседес', - и сели на заднее сиденье. Кареглазка чувствовала себя очень странно, но бороться со своим состоянием сил не было. Дальше она помнила отрывками, которые соединились в одно гораздо позже...

...Горячие, сухие, жадные губы Коурэна, сминающие её рот, болезненно-жёсткий поцелуй, и бесцеремонные пальцы, забравшиеся под сарафан...

...Прохладная кожа сиденья под спиной, тяжесть мужского тела, и довольный, но при этом равнодушный голос:

- Будешь знать, как вредничать, недотрога...

...Резкая, неприятная боль между ног, тем не менее, не сумевшая разогнать проклятый туман в голове, и тяжёлое дыхание у самого уха...

...Странные, неприятные, но однако на грани удовольствия, ощущения, и отстранённое осознание, что, кажется, её грубо трахают в машине...

...Уже квартира, спальня, и на ней совсем нет одежды, а руки связаны за спиной, и пальцы Коурэна, больно сжавшие её волосы на затылке, неумолимо нагибают вперёд, к внушительных размеров члену...

...Собственный хриплый крик, когда Коурэн резко вошёл сзади, совершенно не заботясь об удобстве Рины...

...И постоянно звучащие слова, что это только начало, и она ещё легко отделалась, и что он всё повторит, когда Ира придёт в себя, и пусть даже не надеется уйти отсюда утром...

Пробуждение было ужасным по ощущениям. Всё тело ломило, между ног поселилась тупая, саднящая боль, во рту распухший и шершавый как наждак язык ворочался с трудом, а запястья горели, будто их чем-то натёрли. С усилием сглотнув, Рина разлепила глаза, стараясь не шевелиться, и сначала оценить обстановку: последнее ясное воспоминание ограничивалось кафе и разговором с Коурэном. Дальше начинался странный калейдоскоп, вспоминать который Кареглазка не испытывала никакого желания, поскольку догадывалась, что случилось потом.

Но она не привыкла отступать перед трудностями, и жалеть себя тоже уже давно разучилась. Стиснув зубы, она выпрямилась, стараясь не стонать в голос, и с облегчением и мрачной радостью обнаружила, что уже позднее утро и в спальне кроме неё никого нет.

- Ну, оценим ущерб, - хрипло произнесла она, оглядев себя. - Мда...

На бёдрах красовались синяки от слишком крепко сжимавших её пальцев Коурэна, запястья покраснели и кое-где виднелись достаточно глубокие царапины, а бросив взгляд на смятую простыню, Рина заметила несколько бурых пятнышек. И она даже знала, откуда они: боль между ног не проходила, и сидеть тоже было очень некомфортно.