Мистер Браун из тех пациентов, которых я считаю неизлечимыми. Но я делаю все, что в моих силах, чтобы помочь им понять себя лучше. Однако нет никакой гарантии, что, выпустив нечто глубоко сокрытое, они станут счастливее.

Мистер Браун обречен в любом случае. Мой долг избавить его от страданий.

Еще одно убийство? Нет, что вы. Всего лишь акт милосердия. И я доверю его совершить своей уникальной прекрасной молодой жене.

Она появляется бесшумно. Петли идеально смазаны. Миссис Кейн тщательно следит, чтобы наши гости не были лишены эффекта неожиданности. Она умеет произвести неизгладимое впечатление.

Сердце сжимается от темного предвкушения. Я улавливаю шелест ее белого платья, жадно вдыхаю нежный цветочный аромат. Почти божественная эйфория растекается по венам. Сражаясь с желанием обернуться, я дышу глубже, царапая ногтями стену.

– А ты еще кто такая? – восклицает мистер Браун. Я слышу, как он пытается встать с колен. Его вспотевшая туша воняет. Меня передергивает от отвращения.

– Что тебе нужно? Не подходи, – мой неизлечимый пациент поскальзывается, падает, отползает назад. – Кейн, кто она? – в голосе звучит неприкрытая паника. Мистер Браун упирается спиной в стену, хрипит, как загнанный пес. Если протяну руку, то смогу достать до его перекошенной от ужаса физиономии.

– Не бойся, я позабочусь о тебе, – ласково произносит мелодичный голос. Боковым зрением я вижу, как она приседает напротив трясущегося мужчины. Шелковый шелест заполняет пространство. Ароматы меда и ванили изгоняют смрад взмокшей туши мистера Брауна. Я понимаю его трепет и смятение. Выдержать сияние неонового прекрасного ангела смерти дано не каждому.

Она мягко касается его щеки, вторую руку удерживая за спиной.

– Закрой глаза, – раздается нежный шепот совсем близко, он обращен к нам обоим.

Мы с мистером Брауном одновременно сжимаем веки, но только мне суждено открыть их снова. Протяжный хрип разрывает звенящую тишину, отражается от стен, заглушает бешеный грохот пульса в моих висках… Акт милосердия. Он был обречен блуждать во тьме.

Ее пальцы пахнут медью, когда несколько минут спустя дьяволица в ангельском платье, забрызганном кровью, обхватывает мое лицо, разворачивая к себе. Целует теплыми солеными губами. Я обнимаю жену за талию, проталкивая язык в ее рот с голодным требовательным рыком. Ладонями сжимаю упругие ягодицы под покрытым бурыми пятнами платьем. Мы задыхаемся, вжимаясь друг в друга. Я открываю глаза, и наши взгляды сливаются в горячем поединке, беснующие тени ликуют, сытая слепая Шерри довольно мурлычет, задремав возле остывающих трупов.

Я улыбаюсь, чувствуя, как во мне горят сто процентов чистого счастья, омрачаемое внезапным жгучим ударом пощечины. Испепеляющие обсидиановые глаза смотрят на меня с неприкрытой яростью.

– Что опять не так, женщина? – с недоумением спрашиваю я, потирая горящую щеку.

– Я нашла трусы этой твари в нашей машине, – рычит взбешенная дьяволица, имея в виду покойную миссис Браун.

– Отличное удобрение для твоих гортензий, Руби, – я пытаюсь отшутиться. В прошлый раз сработало, но моя жена – самая непредсказуемая жена в мире.

– А может затолкать их твою глотку и заставить сожрать? – прищурившись, она впивается когтями в мой бицепс, оставляя кровавые борозды. Садизм в чистом виде.

– Лучше убей, – болезненно поморщившись, необдуманно бросаю я и затыкаюсь, наткнувшись на холодный многообещающий взгляд. А вдруг? – Прости, случайно вышло, – добавляю самым раскаивающимся тоном.

– Как-нибудь я случайно запру тебя здесь.