Они познакомились два с лишним года назад на вечеринке у общего друга, и Чарлз сразу же пригласил Эглантайн на обед. Он был высок и светловолос, красив лицом и производил впечатление человека крайне независимого. Жил Чарлз в отдельной квартире, располагающейся, правда, в доме, который принадлежал его родителям, и работал бухгалтером в крупном банке. По утрам Чарлз непременно совершал получасовую пробежку, раз в неделю посещал плавательный бассейн в закрытом клубе, играл в регби, а иногда позволял себе даже большой теннис. Словом, вел размеренный образ жизни, частью которого постепенно становилась и Эглантайн.

Как бы то ни было, все по-разному проявляют свои чувства, размышляла Эглантайн, приглядываясь к своему отражению. Для Мьюриел любовь — это порыв, страсть, костер эмоций. Для меня — стабильность, возможность опереться на чье-то плечо, уверенность в завтрашнем дне. Несмотря на все, что сказала Мьюриел, моя жизнь — в надежных руках. У меня есть Чарлз, нам хорошо вместе, я счастлива…

Эглантайн поняла, что не сможет сейчас работать, ей захотелось поговорить с сестрой. Однако в комнате Мьюриел ее глазам предстали лишь скомканные тетрадные листки, разбросанные по всему полу. Эглантайн подняла один комочек и, расправив на ладони, принялась читать вслух:

— Дорогой ньюйоркец! Я тоже одинока и хочу познакомиться с человеком, способным понять меня, как не понимает никто. Может, именно ты сделаешь мою жизнь сказкой…

Далее шло несколько яростно перечеркнутых предложений, после чего листок был, видимо, скомкан и отброшен в сторону.

Эглантайн тяжело вздохнула и спустилась в кухню. Оставалось надеяться, что «дорогой ньюйоркец» не заметит этого отчаянного крика души в ворохе писем, которые ему придется разбирать все свободное время.

На кухне Эглантайн сразу заметила оставленные младшей сестрой следы приготовления кофе в виде липких коричневатых лужиц на столике и грязной кофеварки. Среди этой помойки Эглантайн увидела клочок салфетки, на которой было торопливо нацарапано: «Я у Эмили».

Поджав губы, она принялась за уборку. Эмили, бывшая одноклассница Мьюриел, была девицей легкомысленной и влюбчивой, так что Мьюриел, по мнению Эглантайн, ни одного толкового совета получить от подруги не могла.

5

— Дорогая, что с тобой? — заботливо спросил Чарлз. — Ты едва притронулась к еде.

По пятницам они всегда ходили в один и тот же ресторан, где, по мнению Чарлза, вкусно кормили по разумной цене.

— Ничего, все в порядке. — Эглантайн вымученно улыбнулась и отодвинула тарелку. — Просто я не голодна.

Чарлз недовольно сдвинул брови.

— Только не говори, что еда невкусная, готов спорить на что угодно, кормят здесь превосходно. Это единственное место в Нью-Йорке, где подают сытные калорийные блюда и при этом, заметь, не обсчитывают.

Эглантайн едва слышно вздохнула. Хоть бы раз в жизни съесть что-то экзотическое, пусть даже за бешеные деньги, пронеслось у нее в голове. Но Чарлз предпочитал всем кухням мира пуритански скучную английскую, не ел ни морепродуктов, ни чеснока, а на шампанское у него вообще была аллергия, и чем дороже оно стоило, тем сильнее проявлялась его антипатия.

Поэтому каждую пятницу в одно и то же время они заказывали ростбиф, жареный картофель, которые Чарлз считал «настоящей едой», и бутылку красного вина.

— Надеюсь, ты не села на диету? — Чарлз с усмешкой оглядел худощавую фигурку Эглантайн. — Ты же знаешь, мне нравится, когда у девушки здоровый аппетит.

Эглантайн попыталась представить себя этакой пышечкой, но у нее ничего не получилось.