На крыльце стоят двое парнишек. Лето, и солнце кажется почти что белым. Их худенькие тела обнажены до пояса, руки уже порозовели на солнце. Это один из первых теплых деньков летних каникул.

– Поехали на велосипеде на пляж в Уксвал, – предлагает Бреде.

– А мой велик еще не накачан, – отвечает Аксель. – А потом, мы же обещали последить за Балдером.

– Ты можешь сесть ко мне на багажник и отталкиваться ногами. Балдер побежит за нами.

– Его лапам это вредно, – возражает Аксель, – опять могут воспалиться. Ты же слышал, что отец сказал сегодня утром. Он тебя убьет, если ты это сделаешь.

Бреде смеется. Каким‑то таким смехом, который будто исходит не из тоненького мальчишечьего горла, а еще откуда‑то.

– А представь, вдруг Балдер заболеет и подохнет. Так тогда и надо папашке‑то. Он же больше любит эту тварь, чем любого из нас.

Аксель медлит с ответом. Бреде говорит:

– Если ты не веришь, то мы ведь можем пристрелить этого пса, и увидишь, что я был прав.

Балдер поднимает свою большую голову и смотрит на них из тенечка рядом с будкой.

– Видишь, он над тобой смеется, – замечает Аксель.

Бреде не торопясь подходит к собаке, наклоняется над ней и почесывает за ухом:

– Да нет же, Балдер, ты же не надо мной смеешься, правда?

Собачий хвост ходит в траве из стороны в сторону, как огромная лохматая гусеница.

– Не надо так говорить! – восклицает Аксель, вдруг разозлившись.

– Чего не надо говорить?

– Про отца так говорить.

Бреде смотрит на него прищурясь. Его взгляд только еще больше раззадоривает Акселя. Он распахивает дверь в дом, бежит на второй этаж и выше, на чердак. Выскакивает назад, держа в руке кожаную сумку.

Бреде встает рядом с Балдером:

– Зачем тебе это?

– Ну, ты же у нас всегда строишь из себя такого крутого! – шипит Аксель. – Вот теперь и покажи, какой ты крутой на самом деле.

Он открывает сумку и вытаскивает из нее блестящее черное оружие, протягивает его брату. Бреде поднимает на него глаза и усмехается. Берет пистолет и снимает его с предохранителя.

– Да он даже не заряжен, – говорит он и протягивает пистолет обратно.

– А, вот ты какой крутой! Да я другого такого труса не знаю. Сам никогда ничего не делаешь, за тебя всегда кто‑нибудь другой.

Аксель презрительно сплевывает. Он водит пистолетом в разные стороны. Приставляет дуло к виску Бреде:

– А ты готов поспорить, что он не заряжен?

Бреде все еще усмехается, но мускулы вокруг его рта напряглись.

– Ну попробуй, проверь, – говорит он тихо. – Посмотрим, сдрейфишь ты или нет.

Аксель легонько жмет на курок пальцем. Курок твердый и гладкий, и движение пальца уже невозможно остановить; можно притормозить, но нельзя остановить. В момент, когда курок спускается, мальчик выворачивает руку в суставе и направляет ее вниз, на собаку.

Над ним склонилась медсестра в круглых очках.

От нее все еще пахло сардинами, и он открыл рот, чтобы сказать ей это. Не могла бы она перестать наклоняться к нему все время?

– Вы посетителей примете? – дохнула она ему прямо в лицо.