Теперь я просто перестала существовать для человечества: оно не замечает меня.

Нет, один человек меня не бросил: Артур таскает мне пакеты с продуктами и оплачивает коммунальные услуги, ведь я ничего в этом не смыслю. Было бы проще, если б он остался в нашей квартире, как частенько бывало при маме, но я понимаю, как это будет выглядеть в чужих и недобрых глазах: юная, хоть и страшненькая, девушка и взрослый мужчина, от лица которого никому не удается сразу отвести взгляд. Вряд ли такому человеку, как он, захочется портить ради меня репутацию… Артур ведь даже приемным отцом не может считаться – они с мамой так и не поженились, хоть и говорили об этом постоянно. Им хотелось придумать нечто сногсшибательное: обвенчаться на вершине Джомолунгмы или на дне Марианской впадины. Поэтому до свадьбы не дошло…

Что Артур Логов распутывает убийства, я узнала не сразу. В первый вечер мне хватило того, что моя мама, излучающая солнечное тепло, сразу померкла на фоне его не то чтобы классически правильного, но невероятно обаятельного лица, слегка вьющихся темных и густых волос и ясных серых глаз, в которых часто мерцала ироническая усмешка. А иногда их взгляд становился почти детским, трогательным до того, что сердце сжималось.

Мне стало не по себе от мысли, что Артур будет затмевать мою маму, где бы они не появились вместе. Я так и не узнала, опасалась ли того же она сама… Мы не обсуждали этого. Разве можно сказать сорокалетней женщине, что она уже не так хороша для мужчины с подобным лицом? Это ранило бы ее на всю оставшуюся жизнь…

Тогда я еще не догадывалась, что этой жизни оставалось несколько месяцев. Но если б мне и достался от природы дар предвидения, я тем более не раскрыла бы маме правду: она ведь была так счастлива в этот неполный год с Артуром Логовым. Она даже двигаться начала так, будто исполняла танец под музыку, слышную ей одной.

Все портил только отец, который звонил ей чуть не каждый вечер и орал в трубку:

– Оксана, ты с ума сошла? Еще мента в нашем доме не хватало!

Или что-нибудь в этом духе…

Иногда мама срывалась и кричала в ответ, что это уже не его дом и нечего совать свой длинный нос… Она же не указывает ему, как мерзко притаскивать девчонок из клуба, зная, что под одной крышей с ними живет его дочь, которая старше некоторых из них.

В остальное время мама почти не говорила о Маше, после их развода решившей жить с отцом в том загородном доме, который он только что достроил. Я там даже не успела побывать…

Но чаще мама отвечала по телефону достаточно ровным и почти ласковым голосом:

– Сережа, а какое твое собачье дело?

Думаю, это бесило отца еще больше. А меня задевало то, что мама сравнивала его с собаками… Они куда лучше!

Теперь мои родители больше не достают друг друга…

Уже без мамы наступило очередное утро, в котором больше нет света. Я не отличила бы сегодняшнее от вчерашнего – та же серая муть за окном. Жаркий май вечерами исходит слезами вместо меня, я не плачу… Окаменела вместе с детством, которое больше не с кем будет вспомнить, потому что мама была для меня единственным родным человеком.

«Вернись! – Мое горло уже саднит от вопля, который я не выпускаю наружу. – Как мне жить без тебя?! Вернись, мам… Я не смогу. Без тебя никак».

Тот, кто убил ее, и меня вышвырнул из числа живых. Вчерашние подруги испуганно разбежались от меня как от прокаженной: а вдруг беда заразна? Только один случайный знакомый в Сети, некий Умник, продолжает выходить со мной на связь, но что он знает обо мне настоящей? Попробуй отыщи в Москве девушку без адреса…

Кто хватится меня, если я и вправду исчезну?

Может, лишь тот, кто относится ко мне лучше, чем родной отец, ведь моя мама любила его.