Граф встал. Он уже не выглядел тем же стальным бойцом Детей гнева, который предстал взору заново родившейся Ресты. Он даже, кажется, слегка ссутулился и стал ниже. Но таким он был ближе, чем когда вытащил ее из скалы, ближе, чем когда терпеливо ждал, когда она проснется в медицинской капсуле.

– И это все, что ты хотел мне сказать?

– Разве этого мало?

Реста почувствовала где-то в глубине своего тела, ниже пупка, разливающуюся теплоту. Никогда в жизни она не чувствовала ничего подобного. Она больше не могла противиться этому. Решительно вскочив на ноги и поспешно срывая с себя одежду, она бросилась на шею «стальному» графу. Уже в его объятиях оказалась на полу, продолжая толкаться локтями и целовать его шершавые губы. Все, что он смог произнести, нежно укладывая ее, стараясь при этом не раздавить:

– Я никогда этого не делал.

– Не бойся. Я тоже.

Вот уже третий день начинался одинаково. Оставшиеся на «базе» десять человек с утра открывали внешний шлюз и, построившись как муравьи, до обеда перетаскивали с нижней площадки, которая располагалась метрах в трехстах от входа в грот, все то, что прилетающий ночью дисколет успевал там выгрузить. Во второй половине дня все натасканное до обеда аккуратно раскладывалось, тщательно расфасовывалось и пересчитывалось. Дисколеты управлялись беспилотно, откуда-то из-за гор. Весь день их загружали пятерки, дежурившие на летниках, тем, что удалось собрать, поймать или добыть другим доступным способом. Такими же ночными рейсами приходили грузы с «материка». Выгрузка упакованного товара происходила автоматически. За два литра «синьки» Дети гнева платили столько, что товаром, тщательно выбранным из их прайса, можно было затарить дисколет по самую крышу. Баланс импорта и экспорта тщательно отслеживался и фиксировался в гроссбухе. Предложение «детей» подключиться к серверу биржи сестры отвергли с формулировкой «недостаточно компетенции для обеспечения прозрачности». Еще неделя, и снег, время от времени устилающий ночью плоскогорье и пробующий полярную осень на зуб, перестанет таять, и быстрое межсезонье, длящееся между зимой и зимой, закончится.

Сначала недельное отсутствие, а потом уже никем не жданное возвращение Архана, да еще в целости и сохранности, так кардинально воздействовали на психику сестер, что казалось, их уже ничто не сможет удивить. Но когда их чудом уцелевшая подруга сообщила, что война окончена, странное оцепенение охватило собравшихся вокруг нее командиров пятерок. Совершенно подавленные, зарывшиеся под камни, как лесные лягушки, живущие в ожидании неминуемой скорой смерти, свыкшиеся с этой мыслью и почти сдавшиеся, они готовы были принять от Ресты любые новости, но к этой они оказались не готовы. Лишь один вопрос интересовал всех.

– Мы проиграли?

– Нет. Мы победили!

Потом почти три часа она объясняла, почему, зачем и как им предстоит жить дальше. А когда закончила, то подошла к шлюзу, отворила дверь и вышла на карниз скалы. Багровый закат ровным холодным светом последних вырвавшихся на волю солнечных лучей освещал горный пейзаж. Идущие следом остолбенели от удивления. На нижней площадке, в трехстах метрах от них, стоял дисколет с распахнутым грузовым люком, и автоматический гидравлический пандус, натужно подвывая, выкладывал на площадку аккуратно упакованные коробки.

Слава всемогущим, за несколько ближайших недель предстояло выполнить очень много работы, а работа – лучшее лекарство от глупых навязчивых мыслей. Девчонки-рядовые, подбадривая друг друга, носились взад и вперед.