Увы, надежды не оправдались. У Головы имелся портативный телевизор, радиоприемник на комоде, фотоаппарат. Такая добыча согрела бы сердце жалкого наркомана, забредшего сюда ненароком в надежде отыскать пакетик с героином, но я бы не унизился до подобного хлама. В верхнем правом ящике комода я нашел небольшую сумму денег — чаевые, наверное, и тут же компенсировал себе затраты на спиртное в баре плюс чаевые. По правде говоря, я даже остался в выигрыше. Денег там было долларов сто пятьдесят или больше — в купюрах по одному, пять и десять долларов. Я сложил их в аккуратную пачку и сунул в карман брюк. Не бог весть что, конечно, но я всегда из принципа забираю чужие деньги. Мелочи валялось масса, но я ее оставил в ящике. Надо же, черт возьми, соблюдать какие-то моральные нормы!

Хватит! Можно, конечно, проинвентаризировать каждую ерунду в общем хламе, но чего ради? Я открыл стенной шкаф, бегло просмотрел пиджаки и пальто и вдруг приметил на верхней полке нечто такое, что заставило мое сердце дрогнуть, остановиться, похолодеть, — словом, вы меня понимаете.

Там лежал дипломат.

Не мой. Мой был из первоклассной замши, а этот — из кожи, черный, сверкающий. Можете представить себе мое разочарование, когда я увидел, что это не мой дипломат. На какое-то мгновение я, став обладателем драгоценностей, был близок и к разгадке тайны убийства Кристал Шелдрейк. Но иллюзия рассеялась, и надо начинать все сначала.

Естественно, я снял с полки дипломат и нехотя его открыл.

Естественно, я был несказанно удивлен, обнаружив, что он плотно набит деньгами.

Я проверил несколько других пачек. Там тоже были двадцатки, новенькие и хрустящие. Стало быть, в дипломате — сто тысяч долларов? Или даже четверть миллиона?

Что это — выкуп? Плата за наркотики? В сделках такого рода расплачиваются старыми купюрами. Тайная биржевая сделка? Продажа недвижимости за наличные без уплаты налога?

Как все эти догадки увязать с Головой, барменом, живущим в неприбранной квартирке, почти без всякой меблировки, которую он к тому же не потрудился даже запереть на ключ?

Я принялся внимательно разглядывать сами купюры. Потом вытащил десять новеньких двадцаток из пачки и положил в свой бумажник. Остальные засунул в дипломат и закрыл его.

Потом положил его чаевые обратно в ящик, где они и лежали. Я сунул его деньги в карман вместе со своими, не пересчитав их, но Голова их тоже навряд ли пересчитывал. Я вернул ему около сотни долларов, потом подумал и добавил одну из двадцаток к его коллекции в верхнем левом ящике. Потом намеренно бросил еще одну двадцатку за комод, где ее легко будет найти, засунул третью на полку стенного шкафа, а четвертую — в поношенные ковбойские сапоги, стоявшие внизу.

Чисто сработано.

Я выключил свет, вышел из квартиры и закрыл за собой дверь. Потом спустился на лифте в вестибюль, и привратник пожелал мне приятно провести вечер. Я ограничился сдержанным кивком: ступни еще ныли от боли после прыжка, и виноват в этом был, конечно, он.

Не успел я выйти на улицу, как тут же подкатило такси. Случается порой, что все вдруг складывается как нельзя лучше.

В Нью-Йорке автоматические камеры хранения найдешь повсюду — в метро, на вокзалах. Я подъехал к автовокзалу на Восьмой авеню. Открыв дверцу бокса, сунул туда дипломат, потом кинул две монеты по двадцать пять центов в паз, закрыл дверцу, запер ее на ключ, а ключ прихватил с собой. Нелепо было бы таскать с собой такую сумму наличными, но, наверное, еще нелепее оставить ее здесь, в общественном месте.

Впрочем, совсем уж дико везти ее в Сохо.

Бог свидетель, я не имел желания возвращаться туда. Еще совсем недавно я симулировал сердечный приступ, чтобы удрать от Уолтера Игнатиуса Грабова, и вот теперь я снова искушаю судьбу и сую голову в пасть льва.

Я внушал себе, что вся эта затея не так уж и опасна.