— Так ты говоришь, что она кого-то из них привела домой, а Грабов все это видел, — напомнила Джиллиан.

— Верно. Потом этот парень ушел. Грабов видел, когда он ушел. Он выждал еще пару минут, пока тот скрылся из виду, потом вошел в дом и позвонил. Кристал его впустила, и он, как и подобает сильному человеку, без лишних слов всадил ей скальпель в сердце.

Джиллиан невольно схватилась за грудь, маленькая ручка смяла синий свитер высоко слева. Она воспринимала услышанное, будто фильм на экране своего телевизора.

— Потом Грабов прошел в спальню, — продолжал я, — и увидел мой дипломат, стоявший у стены под портретом французской дамы. Он наклонился...

— Что еще за французская дама?

— Это не важно. Просто картина на стене у Кристал. Но Грабов и не глядел на картину, потому что его занимал только дипломат. Дипломат есть дипломат. Грабов заключил, что он набит фальшивыми деньгами, и он наконец может унести его с собой.

— Но ведь деньги лежали в черном виниловом дипломате!

— В черном кожаном дипломате. Но откуда Грабов знал такие мелочи?

— Разве не он сам уложил их в этот чемоданчик?

— И такое возможно, хотя с уверенностью утверждать не стану. Он мог отдать их Кристал и в фирменном пакете какого-нибудь супермаркета, «Блумингдейл», к примеру. Я, когда иду на дело, прихватываю с собой такой пакет. Идешь себе ленивой походочкой с пакетом, набитым чужой собственностью, и ничем не выделяешься в толпе. Допустим, ему стало известно, что кто-то переложил деньги в дипломат, и вот он стоит перед ним — именно то, за чем он сюда явился. Естественно предположить, что Грабов схватил чемоданчик — и скорее прочь из чертовой квартиры, а уж открыл его у себя, позже.

— А когда открыл...

— Думаю, у него в глазах потемнело. Наверное, сначала ему пришло в голову, что Кристал, как средневековый алхимик, превратила бумагу в золото и бриллианты. Потом, поразмыслив, понял: ничего не поделаешь, надо вернуться за деньгами. Это и объясняет, почему он, взломав замок, вошел в опечатанную полицией квартиру. Грабов явился за деньгами, сломал печати, обыскал всю квартиру и вернулся домой с пустыми руками. Ведь фальшивые деньги лежали на полке стенного шкафа в квартире бармена Коркорана.

Джиллиан кивнула, потом вдруг нахмурилась.

— А где же драгоценности?

— Думаю, у Грабова. Люди, как правило, держат их у себя, а не выбрасывают на помойку. Я их в квартире Грабова не нашел, но это ровным счетом ничего не значит. Драгоценности — вещественное доказательство, и он вряд ли рискнул бы оставить их на виду: его сразу обвинили бы в убийстве.

— Но он же оставил на виду зубоврачебные инструменты.

— Это совсем другое дело. Он же понимал, что не сможет дать разумное объяснение, откуда у него женские ювелирные украшения. Запрятал их куда-нибудь подальше. Не исключаю, что у себя же в квартире и запрятал. Не так уж трудно затолкать их под паркет или в его секционную мебель. Я ведь произвел только беглый осмотр. Если на то пошло, я видел там и ключ от сейфа. Возможно, он отнес драгоценности в банк. Почему бы ему и не положить их в сейф в пятницу? С таким же успехом он мог и снести их скупщикам краденого. Ничего невероятного в этом нет. Поскольку Грабов — фальшивомонетчик, для него не проблема найти через своих знакомых скупщиков краденых драгоценностей. В этом городе найти скупщика краденого не труднее, чем сделать ставку в футбольном тотализаторе, нелегальной лотерее или купить наркотики. Но у меня больше нет нужды беспокоиться о побрякушках Кристал. У меня столько доказательств вины Грабова, что его можно упечь в тюрьму на годы.

— Ты имеешь в виду зубоврачебный инструмент?

— Это для начала, — пояснил я.