Третьего декабря 1564 года Иван IV со своей второй женой Марией Темрюковной, казной, библиотекой и иконами переезжает в Александровскую слободу, находящуюся в 65 верстах от Москвы, пишет гневное письмо митрополиту, боярам и народу, но, смилостивившись, 6 февраля 1565 года он возвращается в Москву. Бояре и челядь его не узнали: поседевшие волосы, трясущиеся руки, бегающий взгляд и хриплый голос.

Он ввел опричнину с войсками и землями, подчиненную и подвластную только ему. Фактически государство в государстве, но подчиненное и преданное лично ему.

В опричные земли вошло 60 процентов земель Московского государства и 20 крупных городов: Москва, Вязьма, Суздаль, Козельск, Медынь, Великий Устюг, а также все города, где добывалась соль, эта белая валюта.

Царь приблизил к себе людей незнатных. Среди них особой жестокостью отличались Малюта Скуратов, любимец царя Алексей Басманов и его сын Федор, князья Афанасий Вяземский и Василий Грязной. Да, были среди опричников люди княжеского звания: Одоевский, Хованский, Трубецкой, и также бояре и служилый люд. Они приносили царю клятву верности, отрекались от семьи и общепринятых норм поведения. Царь именовал себя «игуменом», а опричников – «монашеской братией». Правда, в народе их звали по-иному – кромешниками. Символами службы царю стали метла и собачья голова (выгрызть и вымести измену!).

Опричники орудовали на земщине, как на вражеской территории – жгли, убивали, грабили. Причем они не гнушались разорять церкви и монастыри. И казнили они с особой жестокостью, наслаждаясь мучениями безвинных жертв. Напротив Троицких ворот Кремля был построен окруженный каменной стеной опричный двор, на котором вершился неправедный суд.

Теперь, когда Андрея вел опричник, он раздумывал: попробовать сбежать? Положение его незавидное: оружия нет, сопротивляться он не сможет, и даже если убежит – местность малонаселенная, он будет быстро пойман. Да и что-то надо есть, где-то жить. Пещеру укрытием считать нельзя – именно возле нее Андрей был замечен опричником.

Шли молча, вышли к деревушке Лаврентьев Лог. Из деревни доносились крики, слышался женский плач.

На единственной улочке у низкого заборчика стояли три лошади. У одной избы на земле сидели несколько крестьян. По избам шастали двое опричников.

– Григорий, смотри, кого я поймал! – похвастался опричник, конвоировавший Андрея.

К ним подошел, по-видимому, старший из троицы.

– Никак купец?

– Купец, – подтвердил Андрей.

– Знатная добыча! Молодец, Васька!

Васька расплылся в улыбке.

– Калиту проверил?

– Нет еще.

– Ща посмотрим!

Григорий нагло залез грязными пальцами в кошелек Андрея и вытащил из него все деньги.

– О, серебро!

Медяки он отдал Василию, а серебро оставил себе.

– Совесть имей! Деньги не твои, положи назад! – запротестовал Андрей. – Зачем разбойничаешь?

И тут же получил от Васьки кулаком в ухо. Опричники не обратили внимания, что монеты не похожи на деньги Иоанна Грозного.

– Еще раз рот откроешь – я тебе башку срублю! – лениво заметил Григорий. – Нам царь-батюшка все дозволил, только перед ним одним ответ держать будем. Афанасий, ты где?

Из дальней избы выбежал третий опричник.

– Нет больше никого. Деревня – голытьба одна.

– Зато купчишку поймали. Хватит выть! Поднимайтесь! – закричал Григорий крестьянам.

Пойманные поднялись. Двое мужиков и четыре женщины выглядели испуганными.

– Шевелите ногами!

Крестьяне пошли по дороге.