Президент подмигнул Шиллингу, они вдвоем аккуратно перенесли журнальный столик ближе к камину, подвинули туда же кресло, и Президент, церемонно усадив Юлию, потянул Шиллинга к холодильнику за закусками.

В кухне Шиллинг многозначительно толкнул Президента в бок и спросил:

— Ну как?

— Класс! — ответил искренне. — Фартовая чувиха.

Шиллинг, сомкнув кончики трех пальцев, выразительно пошевелил ими.

— Стоит… — намекнул весьма прозрачно.

Президент сделал вид, что не понял этого жеста, и открыл холодильник.

— С вас три сотни, шеф. Гоните за девку три сотни, как уговаривались.

В принципе Президенту было всегда трудновато расставаться с деньгами, но в этот раз отдал их без особого сожаления.

Шиллинг спрятал купюры и доложил:

— А то ваше задание выполнил. Сумочку вручил по назначению.

Президент с благодарностью похлопал его по плечу и пообещал:

— За мной не пропадет. И как она, та женщина?

— Вы что, даже не видели ее? — искренне удивился Шиллинг. — Такие деньги — и не глядя!..

— Именно так иногда дела делаются, — объяснил Президент. — Никто — ни родная милиция, ни прокуратура — не подкопается. Даже если засекут или та дуреха ляпнет. А от кого деньги?.. — захохотал он победно. — Никаких доказательств…

— Ну вы даете! — восхищенно покачал головой Шиллинг и открыл холодильник.

Президент взял у него икру и семгу, разложил по тарелкам и приказал:

— Когда зажгу свечи, смоешься. Только аккуратно.

— Сделаем, шеф. Но я ничего не гарантирую: девка с характером.

— Не таких взнуздывали… — ответил Президент хвастливо.

Но все же тревога закралась в душу, поставил икру перед Юлией и заглянул ей в глаза, словно хотел угадать, что ему сегодня сулит судьба.

Юлия улыбнулась. Президенту показалось — обнадеживающе, и у него сразу отлегло от сердца.

Когда солнце спряталось за днепровские кручи и в комнату стали пробираться первые сумерки, Президент чуть ли не торжественно зажег свечи. Но Шиллинг, по всему видно, забыл об их уговоре, так как налил себе джину и норовил чокнуться. В ответ Президент сильно ущипнул его под столом, и лишь тогда Шиллинг уяснил себе, что нарушает конвенцию, поднялся и тихонько вышел из комнаты. Президент усилил звук магнитофона, чтоб Юлия не услышала щелканья замка, подал руку, приглашая потанцевать. Прижал ее к себе немного больше дозволенного. Но она не протестовала, положила ладони ему на плечи, и у Президента закружилась голова от тепла ее тела и запаха духов. Попытался прижаться еще крепче, но Юлия высвободилась из его объятий, погрозив игриво пальцем. Президент снова взял ее за руку и притянул к себе, музыка лилась медленно и нежно, он ощущал под вспотевшими ладонями ее тугое тело, нашептывал на ухо какие-то слова. Юлия смеялась. Президент подумал, что вечер удался и все идет к своему логическому завершению, когда Юлия вдруг спросила:

— А где Арсен?

Президент не сразу сообразил, что Арсен — это Шиллинг, даже спросил:

— Ты о Шиллинге?

— Его так называют?

— Конечно, Шиллингом. Зачем он тебе? Нам так хорошо вдвоем…

Юлия уперлась Президенту ладонями в грудь, и он почувствовал, что они могут быть не только мягкими и нежными.

— Где Арсен? — повторила она.

— Неужели он тебе в самом деле нужен?

Юлия отступила на шаг и наткнулась на диван. Президент воспользовался этим, вынудил ее сесть и опустился рядом. Взял женщину за плечи, повернул к себе. В мерцающих бликах свечей она казалась такой неотразимой, что он не удержался и бросил ей просто в лицо:

— Не будет Шиллинга.