— Кому же понравится? А что тут, в Киеве?

— Двое из четверых отпали.

— У меня требует выяснений один. Доктор наук из научно-исследовательского института. Но, кажется мне, все это пустое. Знаете анекдот о внутреннем голосе?

— Слышал.

— Так вот внутренний голос подсказывает мне…

— Что надо лететь в Одессу?

— Немедленно, первым же рейсом.

— А вы?

— Буду разрабатывать киевские версии.

— Мы должны увидеться. Времени достаточно, ближайший одесский рейс через три часа.

— Сейчас я подскочу к вам. Домой заедете?

— Подкинете меня на Русановку?

— Моя машина будет в вашем распоряжении.

Хаблак положил трубку и встретился с укоряющим взглядом Каштанова. Сразу сообразил, чем недоволен полковник, и объяснил:

— Конечно, негоже следователю по особо важным делам ехать к простому смертному, но у нас с Иваном Яковлевичем свои отношения, и он не обидится.

— Скоро и с генералами на дружеской ноге будешь… — пробурчал незлобиво полковник. Спросил: — Одесситы как там, все осмотрели?

— Басов сам выезжал на место преступления.

— Ну и что?

— Басов — это фирма.

— Молодежь теперь говорит не фирма, а фирма, — будто и некстати сказал Каштанов. — Надеюсь, они догадались поставить там милицейский пост?

— Догадались.

— Какие-то следы есть?

— Кажется, не очень…

— А ты говоришь: фирма. Хорошо, лети, я на тебя полагаюсь.

С Мариной Хаблак увидеться де успел, лишь предупредил по телефону, что вылетает в Одессу, а вот со Степаном попрощался — садик сразу за их домом, и дети из младшей группы как раз резвились на воздухе.

Сын сидел на деревянном коне, крепко обняв его за шею, а другой малыш пытался стянуть его; Степан отбрыкивался, сопел, но держался, и Хаблак подумал: пусть так будет всегда — лишь бы на коне.

Он сам снял с коня Степана, тому это не очень понравилось, но Хаблак посадил его себе на шею. Теперь сын был выше всех, он оседлал отца и весело хохотал. Хаблаку было тоже весело и радостно, и он с сожалением ссадил сына, ведь времени оставалось совсем мало, и Дробаха ожидал за живой оградой садика.

В самолете Хаблак думал: неплохо было бы подключить к расследованию старшего лейтенанта Волошина. Когда-то Волошин здорово помог ему: тогда Хаблак вымпел на целую группу валютчиков, крутившихся около бармена одесского ресторана «Моряк».

Хаблак с удовольствием вспоминал это дело. В то время им очень повезло, хотя, казалось, не было никаких следов.

Будут ли они сейчас?

Как говорил ему Волошин? У нас — порт, все смешалось, сам черт шею сломает. А они не черти, а обычные милицейские офицеры, и шею ломать никому не хочется.

Хаблак снова представил Манжулу и его пижонские белые джинсы. Прошло всего несколько дней, как виделись, а уже нет человека. Видно, знал что-то или догадывался, но промолчал. Если бы рассказал, может, остался бы жив.

А он— «гарантия»…

Значит, были у него серьезные основания.

Вот его и убили. Наверно, убили… И называется он сейчас, согласно казенной терминологии, «потерпевший».

А если не потерпевший, а тоже преступник?

Первое, о чем подумал Хаблак в Одесском аэропорту: вероятно, телепатия все же существует, ну не в ее шарлатанских крайностях, а в каких-то еще неизвестных человечеству формах и проявлениях, поскольку возле выхода с поля увидел знакомое круглое и симпатичное лицо старшего лейтенанта Захара Волошина, Невдалеке стояла и «Волга». Хаблака встречали по первому разряду, он это понял сразу, но набрался нахальства и поинтересовался, где же Басов.