|
— Я плохо понимаю русский, — наконец медленно выговорил он, стараясь не коверкать слова своим чудовищным акцентом. — Война? — односложно спросил Иван. -Да. — Кто и с кем? — Люди с Чужими, — слишком лаконично и туманно ответил Джон. — Мы уже проиграли, — спустя пару секунд добавил он с глухим, ясно прозвучавшим отчаянием в голосе. Иван застыл, потрясенно глядя на американца. Бредит он, что ли? — мелькнула в голове лейтенанта шальная мысль. Суть произнесенной Хербертом фразы попросту не поддавалась мгновенному осмыслению. Два слова, словно тяжелые булыжники, медленно падали сквозь слои сознания, не находя адекватного отклика в рассудке лейтенанта. Они относились к той категории утверждений, которые невозможно принять на слух, сразу и безоговорочно, без солидной доказательной базы, потому что они… противоречат здравому смыслу, укладу психики, той атмосфере, в которой воспитан человек. Для Лозина существовали некие базовые понятия возможного и невозможного, в рамках которых шло привычное восприятие событий, а тут — словно ушат ледяной воды, выплеснутый на голову: Люди и Чужие? Не Соединенные Штаты Америки, грезящие о мировом господстве, не воинствующие мусульманские секты и даже не обнаглевший коммунистический Китай, в последнее время все чаще поглядывавший на известные регионы России, а “братья по разуму”?! — Джон, ты, наверное, действительно хреново знаешь русский, — мысленно взвесив все “за” и “против”, произнес Иван. — Я спросил тебя: кто и с кем вступил в войну? — А я тебе ответил, — не поворачивая головы, буркнул американец. — На нас напали. Спейс… — у Джона не хватило словарного запаса, и он попросту ткнул пальцем в небо, видимо рассчитывая расставить этим жестом все точки над “i”. Рашен крези, говоришь? — зло подумал Иван, проследив за его жестом. — А сам в “дурке” не проверялся? Неизвестно, чем бы закончился этот диалог, не появись во дворе Настя. Она была одета очень бедно, производя впечатление серенькой полевой мышки… — Настя!.. — Иван порывисто встал, но тут же был вынужден ухватиться за хлипкие, порядком подгнившие перила крыльца. Она остановилась. В руках девушка держала полиэтиленовый пакет, из которого торчало горлышко плотно укупоренной пластиковой бутылки, а по бокам ясно выпирали какие-то угловатые коробки. Вид у нее был усталый, измученный, обувь облеплена грязью, налипшей на раскисшем поле, в глазах прятался с трудом скрываемый страх. — Ты где была? — Ходила за продуктами, в город, — тихо ответила она, снимая с головы серый, неотличимый от ткани демисезонного пальто платок. — Нас ведь теперь прибыло, верно? Иван кивнул, молча признавая ее правоту. — Нам нужно поговорить, — произнес он. — Да, — согласилась Настя. — Только пойдем в дом, — попросила она. — Озябла я, и ноги гудят. Джон молча посторонился, освобождая ступеньки, и Иван с Настей прошли внутрь неказистого строения, которое простояло тут еще с прошлого века. Сейчас такие постройки уже не возводили, дерево повсеместно заменили пластик, стекло и бетон, а домики в дачных поселках, как правило, собирались из готовых комплектующих щитов, изготовленных промышленным способом. — Ну?.. — Она поставила пакет на стол и обернулась к Ивану, расстегивая магнитные липучки верхней одежды. — Ты уже говорил с Джоном? Что он объяснил тебе? Лозин сел за стол, сцепив руки в замок. — Веришь — ничего. Нес какую-то чушь про то, что на нас напали из космоса… Какие-то “Чужие”, по его словам. — Это правда. — Настя сняла пальто, повесила его на вбитый в бревенчатую стену гвоздь и, вернувшись к столу, села напротив Ивана. |
