Джулия Кэмерон. Взять хотя бы меня
Людям, которые мне дороги
Благодарности
Я глубоко благодарна всем, кто оказал влияние на мою жизнь – и на эти страницы.
Почему мы пишем
Многое на свете этом не хочет быть названным, И поэтому мы пишем. Мы пишем, потому что говорим неправду. И это правда. Пишем, ибо свет, Все освещающий, Постоянно смещается.
Не забывайте: писатели – пророки. Подвластны нам всего мира языки. Мы свидетельствуем обо всем мире. Мы – зеркало, которому можно верить. Мы пишем и поэтому видимы. Мы слушаем и поэтому слышимы.
Не забывайте: писатели – солдаты. Творчество – долгий поход, Вечный во времени путь. Каждое слово – барабанная дробь: Слышно ее издалека.
Достучаться до всех и до самих себя. Каждая поэма – это марш бросок, Праздник слаще вина иль воды, Как крови глоток. Творчество – удел храбрых. Помните это и в дни, когда все дается легко и мы обесцениваем его, И в дни, когда путь непрост и слова уходят в песок. Слова наши – факелы, Что передаются из рук в руки И из уст в уста, Как воспламеняющий поцелуй.
Не забывайте благодарить. Каждый слог – благодать. Дж. К.
1
Ближе к вечеру небо становится цвета олова. Порывы ветра несутся по бетонным ущельям Манхэттена. Огромное дерево гинкго в Центральном парке одиноко золотится под хмурыми облаками. Шуршат щедро усыпавшие землю листья кленов, дубов и ясеней, иногда затевают танец, повинуясь ветру. Владельцы собак, вроде меня, торопясь, бегут со своими питомцами по привычным маршрутам. Совсем скоро – День благодарения, а темнота в это время года наступает рано. Еще со школьных времен осень для меня – время начал. Короткие, обрывистые дни отбрасывают мои мысли далеко в прошлое. Сейчас мне пятьдесят семь лет. Далеко не молодость, но еще и не старость. Меня изрядно помотало жизненными приливами и отливами, и сейчас, в середине своего бытия, самое время пройтись по линии прибоя – взглянуть, какие ценности унесло волнами, какие воспоминания стоит приберечь и сохранить, а какие – отбросить за ненадобностью. Мне выпала бурная жизнь. Хотя так было не всегда. Я выросла в Либертивилле, штат Иллинойс, в желтом доме посреди рощи. Чересчур большой, слегка вычурный коттедж в классическом английском стиле был выстроен из дерева и камня. Холодный ветер стучался в окна. Темнота сгущалась среди обступивших дом деревьев. Уже с конца сентября, спасаясь от сырости и мороза, в трех огромных его каминах разводили огонь. А прямо рядом с входной дверью рос высоченный клен. Когда его листья становились багряными, мама бережно отправляла самые красивые под пресс, переложив листами вощеной бумаги. В преддверии Хэллоуина эти листья занимали свое место на нашей кухонной «доске объявлений», чередуясь с живыми, образными набросками, сделанными углем. Осень в тамошних краях – жестокое время года, но мама умела создавать уют. Когда ветер раздевал деревья, срывая с них последнюю листву, она готовила в пышущих жаром кастрюлях вкуснейший овощной суп, пекла бисквиты и ягодные пироги. С приходом октября в доме начинался настоящий праздник выпечки, а большой морозильник на первом этаже заполнялся десятками разных рождественских печений, конфет и прочей вкусной стряпни. – Пойдем к тебе, – то и дело просили меня подружки. И их можно было понять. Домашняя выпечка и замороженное молоко – наша обычная «послешкольная» еда в то время. |
