Джада выросла вместе с Тупаком Шакуром. Они были лучшими друзьями, вместе учились в старших классах и поступили в Балтиморскую школу искусств. Два молодых мечтателя, всю жизнь сражавшихся с жестокостью и пренебрежением, чтобы в конце концов стать теми самыми «Тупаком» и «Джадой». И хотя их связь была сугубо платонической, их взаимная любовь была просто легендарной — они воплощали собой фразу «либо вместе, либо никак».

В начале наших отношений их близость сводила меня с ума. Это ведь был ПАК! А я — всего лишь я.

Он обладал бесстрашием и страстью, воинским чувством справедливости и готовностью сражаться и умереть за свои идеалы. Пак был для меня вторым Гарри — он заставлял меня чувствовать себя трусом. Я ненавидел себя за то, что не был им, и чувствовал жгучую ревность — мне хотелось, чтобы Джада смотрела на меня так же, как на него.

Поэтому, когда мы с Джадой официально посвятили себя друг другу, и наши отношения сделали ее менее доступной для Пака, мое незрелое сознание восприняло это неким извращенным подобием победы. Джада была идеалом, вершиной, королевой мира. Если она выбрала меня, а не Тупака, я просто не мог быть трусом. Никогда я не чувствовал такого самоутверждения.

Я несколько раз находился с Тупаком в одной комнате, но ни разу в жизни с ним не разговаривал. Близкие отношения между ним и Джадой не позволили мне подружиться с ним. Я был слишком незрелым.

— Уилл, тебе Мартин Лоуренс звонит.

Я с Мартином был незнаком и понятия не имел, откуда у него мой номер. Однако я прекрасно знал, что всем сердцем завидую ему. Он просто гений комедии. Мартин был народным героем — он снимался в своем собственном комедийном сериале «Мартин» на канале Fox. В чернокожем сообществе его все обожали, а я всегда мечтал быть на его месте.

В то время мы с ним были двумя самыми большими звездами телевидения. «Принца из Беверли-Хиллз» смотрело больше людей, но комедийные заслуги «Мартина» были легендарными — он был самым смешным парнем из телевизора. Я изучал его передачу днями напролет — как он двигается, как говорит, как структурирует сцены — в глубине души я знал, что он куда смешнее меня, и это очень бесило.

— Марти-Мааааар!

— Большой Уилли!

Не знаю, можно ли по-настоящему влюбиться в кого-то за шесть секунд разговора по телефону. Но по какой-то причине мы не могли перестать смеяться над тем, как произносим имена друг друга. И вот уже тридцать лет мы каждый раз здороваемся все так же, и каждый раз смеемся.

— Марти-Мааааар!

— Большой Уилли!

Он пригласил меня на ужин в свое поместье в Беверли-Хиллз. Мартин, как и я, родился и вырос на Восточном побережье — рядом с Вашингтоном — и я с порога почувствовал себя как дома. Его сестры были такими же, как мои. Его брат — такой же, как мой. Его друзей с тем же успехом могли бы звать Джефф, Джей-Эл, Омар и Чарли Мэк. Мы понимали друг друга с полуслова.

— У меня тут есть сценарий, который мне очень нравится, — сказал Мартин. — Продюсерами будут Дон Симпсон и Джерри Брукхаймер. Он называется «Плохие парни». Я думал позвать Эдди, чтобы он со мной снялся, но моя сестра сказала — черта с два, ты должен взять Уилла. Я подумал об этом… Посмотри, чего мы с тобой смогли добиться по отдельности — только представь, что будет, если мы объединим усилия?

— Точняк, — ответил я.