Видение погасло, и комната погрузилась в полумрак.

Скрипнула дверь, ноги повлекли меня к турбо-лифту. Пока он плавно поднимался, в прозрачных стеклах мелькала луна, задремавшая в газовой колыбели. Холодная изморозь оседала на окнах в преддверии настоящей холодной ночи. Когда двери разошлись, в образовавшуюся щель хлынул ледяной промозглый воздух. Он обвился вокруг, остудил пылающие щеки.

Конечно, страх перемен – чувство глупое. Впрочем, что-то не припомню эмоций, которые порождались бы интеллектом.

По стене полз жук – насекомое, цель жизни которого заключалась в пересечении границы. По одну сторону подстерегала смерть, по другую – притаилась жизнь. Он не мучился сомнениями, а просто полз.

Кейран Халкион – похожее существо, только обладает большими способностями. Но проявить их можно, только сумев пересечь грань, шагнув на новую ступень развития. Однако вот парадокс – блестящие возможности означают удвоенную ответственность. Не от нее ли так хотелось бежать? Если не уверен в себе, то как ты будешь отвечать за других?

На верхнем уровне Храма было пустынно. Только в углу сидела серая фигура. Усмехнувшись, я попытался прощупать ее сознание, но опять потерпел неудачу. Сегодня явно не мой день.

Человек медленно повернул голову, узнал меня и вновь уставился на чернеющий внизу лес.

Пристроившись рядом, я, извиняясь, произнес:

– Вот уже не думал застать здесь кого-нибудь, Стриен.

Тот, чей возраст давно преодолел отметку молодости, откликнулся:

– Мне нравится одиночество. Компания внизу не то чтобы раздражает, но мешает думать.

– Намек? Мне уйти?

– Нет. Ты – исключение. С тобой интересно.

Паутина мыслей покрыла пергаментную кожу, подчеркнув мешки под глазами и скорбные складки около губ.

– Твое присутствие, Кейран, не причиняет боли. Редкое качество в наши дни.

– Спасибо на добром слове.

– Без обид, Кейран. Не умею себя вести в приличном обществе, постоянно срываюсь и хамлю. Ты любишь общаться? Я – нет. Долгие годы моей единственной компанией в Беспине были раввксы – черные мусорщики с огромными перепончатыми крыльями. У них весьма своеобразная психология, если это можно назвать психологией. Они прилетали, только если их звали, и оставались ровно столько, сколько было мне нужно.

– Лучшая черта друга – не быть назойливым.

– Наверное… Постоянно слышать чужие голоса в своей голове, чувствовать желания и эмоции окружающих, которые пользуются этим. Мне приходилось гнать всех прочь. Потом Люк Скайуокер научил блокировать сознание и вернул в мою жизнь тайну, волшебство.

– Тайну?

– Ну да, как и в твоем случае.

– В моем?

– Ты долгое время был закрыт, но сейчас все замки рассыпались. Боль, которую тебе причиняют ежедневные открытия, сравнима разве только с раной, нанесенной лазерным мечом. Не так ли? Но! Вместе с нею ты становишься иным.

Мнения о Стриене давно уже разделились. Одни называли его старым дураком, не способным ни на какой поступок, другие – мизантропом, третьи – великим. Узнав Стриена поближе, я был готов присоединиться к третьей группе. Стриен обладал уникальными способностями к восприятию.

– По поводу меча – что ты имеешь в виду?

Широкая улыбка:

– Ты не любишь Ганториса.

– Чтобы понять это, не нужно быть джедаем.

– Конечно. Но и он тебя не любит. Помнишь сегодняшнее упражнение?

– Когда Ганторис зашвырнул камешки?

– Да. И тебе не стоит расстраиваться по этому поводу. Когда они вместе с Люком прибыли в Беспин и стали уговаривать меня, то Ганторис продемонстрировал нечто похожее.