– Как тебя зовут, дорогая? – обычно новый знакомый спрашивает об этом лишь на пороге мотеля.

– Нэнни. Мой муж – моряк, а мне не нравится проводить ночи в одиночестве, – хохочу я, и он начинает смеяться в ответ.

Иногда я жена страховщика или трактирщика, дочь богача или бедная сирота. Каждый раз я проживаю новую жизнь, ровно такую, как в последнем прочитанном романе. Я будто становлюсь героиней той истории, которую узнала. Словно это она проводит ночь с незнакомцем. Фантазии мне нравятся куда больше тех убогих ласк, на какие способны мужчины в Алабаме. Чарли развлекается точно так же, поэтому я не чувствую за собой вины. Мы с ним воссоединяемся лишь на пару дней в неделю. В остальное же время он где-то пропадает, а мне предлагается коротать вечера с дочерью и свекровью, которая вечно твердит, что я недостойна такого мужчины, как ее Чарли. Потому-то я и начинаю ходить в бары. Здесь я ровня любому из посетителей.

Через несколько месяцев после рождения Мелвины я опять беременею, а потом снова и снова. Узнав о четвертой беременности, я умоляю Чарли разрешить мне сделать аборт, но тот запрещает даже думать об этом, и вскоре на свет появляется Флорин. Перед родами я прошу врача сделать так, чтобы у меня больше не было детей. Он начинает меня отговаривать, но я напоминаю ему о трех девочках, которые у меня уже есть, и о четвертой, которая должна вот-вот родиться.

Чарли не интересуется детьми. Ему доставляет удовольствие проводить время только с Мелвиной, а к остальным он совершенно равнодушен. Так кому они вообще нужны? Уж точно не мне. Муж заявляется все реже. Иногда он не появляется неделями, а когда возвращается, в доме несколько дней подряд не стихают скандалы. Он должен содержать семью, но вместо этого я с дочками вынуждена жить под одним кровом с его матерью и сидеть у нее на шее.

– Ведь я не хотела этих детей. Это ты заставлял меня рожать, а теперь воспитывать их приходится мне одной. Ты даже не обеспечиваешь нас, – без конца повторяю я.

– Побойся бога, ты же женщина! – кричит он.

Так происходит изо дня в день, а потом он снова исчезает, оставив меня наедине со своей престарелой матерью и детьми. Сначала мне говорили, что я полюблю мужа, стоит только немного потерпеть, потом стали рассказывать, что нужно родить и чувства проснутся, и к мужу, и к детям. Ничего подобного не случилось. Я ненавижу их все то время, что ухаживаю за ними. Малыши без конца плачут, кричат, падают и пачкают одежду. Знали бы вы, сколько уходит на то, чтобы отстирать детское воскресное платье, но проходит всего пара минут, кто-то из них шлепается в грязь, и вот уже мои чада выглядят неопрятно, а подруги свекрови, которые не пропускают ни одной службы в церкви, смотрят с осуждением. Мне обещали, что я полюблю, но с каждым днем я ненавижу собственных детей все сильнее. Флорин – спокойный младенец. Она спит почти все время, когда не ест. Но остальные просто невыносимы.

В одном журнале я читаю, что каждый день в определенный час нужно красиво сервировать стол и поужинать в тишине. Дети и все прочие домочадцы должны принимать пищу отдельно. Пока мужчина ест, все молча наблюдают за трапезой. Такой ритуал позволяет сохранить отношения и приучает главу семейства к мысли о том, что его жена – благородная дама, а не простушка из Алабамы. В такие минуты я чувствую себя графиней, которая мечтает избавиться от нелюбимого супруга. Меня так и тянет достать с полки пузырек с отравой, но я сдерживаю порыв. Хорошие жены так не поступают, это неправильно. Я беру блюдо с жарким и несу его мужу. Чарли поднимает голову и пристально смотрит мне в глаза. От этого взгляда становится неловко, и я начинаю смеяться. Я всегда так делаю, если не знаю, как правильно себя вести.

– Не собираюсь это есть, дорогая. Стрихнином несет за милю. Не считай меня идиотом, – заявляет он и смахивает тарелку на пол, будто это помои.