В субботу Кэтрин проводила мать в Пенсильванию, а уже с утра в воскресенье они с Энни полностью вернулись к привычному ритму жизни вдвоем.

Она просто не могла поверить, но следующая рабочая неделя началась для нее так же гладко, как завершилась предыдущая.

Ей следовало бы знать, что затишье бывает перед бурей.

В среду, ни свет ни заря, Кэтрин разбудили истошные крики дочери. Женщина проснулась в панике. Как только она подхватила Энни на руки, ей сразу стало ясно, что у ребенка температура и причем высокая.

Реакция матери была незамедлительной: стать для заболевшей малышки доктором. Прежде всего она измерила у нее температуру; показатель градусника оказался высоким, но не опасным. Затем подобрала лекарство, которое могло бы сбить температуру; но девочка категорически отказывалась принимать его. Пришлось пустить в ход все средства и уловки, вплоть до колыбельных песенок, чтобы уговорить ее проглотить «самую сладенькую конфетку». После этого Кэтрин искупала дочурку в горячей ванне и заменила влажные простыни в кроватке.

У Энни это был уже не первый приступ все той же болезни — хронического воспаления уха. Знакомые симптомы были налицо и в этот раз — высокая температура, зуд в ушной раковине, бессонница из-за ноющей боли.

Кэтрин знала, что бессонница теперь будет мучить не только малышку, но и ее саму.

После всех процедур мать с дочкой с трудом заснули в кресле-качалке. Спустя два или три часа Кэтрин проснулась как от толчка и увидела потоки яркого солнечного света, лившиеся из окна детской комнаты. Быстро протерев глаза, она взглянула на часы: было уже начало девятого. Осторожно переложив спавшую Энни в ее кроватку, женщина вышла на кухню, подняла телефонную трубку и стала набирать номер местного педиатрического отделения. После многих попыток ей удалось-таки туда дозвониться и записаться на прием к врачу.

Теперь — уже во вторую очередь, только после звонка к педиатру — Кэтрин должна была связаться с Джеймсом. Набирая его служебный номер, она с какой-то необъяснимой грустью подумала о том, что ее сегодняшнее непредвиденное опоздание, а вернее, неявка на работу может обернуться для нее обидным увольнением. Впрочем, ведь все равно он взял ее на время — пока отгуливала свой отпуск миссис Марджери. Боссы не любят, когда их терпение испытывают даже штатные сотрудники, вынужденные оставаться дома с больными детьми, а уж если с работы отпрашивается временная секретарша, тогда пощады не жди… В трубке раздался щелчок — и коммутатор соединил ее с офисом Джеймса. На секунду женщина похолодела от страха. «Но, может, он еще не приехал на работу?» — как за соломинку, ухватилась Кэтрин за последнюю надежду…

— Джеймс Роккаттер у телефона.

— Джеймс, это Кэтрин. Извини, что я не на работе.

— С тобой все в порядке?

Прозвучавшее в его голосе беспокойство заставило ее проникнуться чувством вины из-за того, что она не проснулась вовремя и не позвонила ему раньше.

— Да, со мной все в порядке, но заболела дочка, у нее высокая температура. — Кэтрин старалась говорить лаконично и не придавать голосу никакой эмоциональной окраски. — В десять тридцать я должна показать ее педиатру, так что сегодня мне не удастся попасть на свое рабочее место. Я очень сожалею, Джеймс.

— Ничего страшного, — успокоил он ее.

— Насколько я понимаю, если тебе придется заняться поисками другой временной секретарши…

— В этом не будет необходимости. Ты только держи меня в курсе всех твоих домашних дел, хорошо?

— Разумеется. И спасибо тебе.

С самого утра дом Кэтрин Пирс был наполнен суматохой. Проснувшись, Энни горько расплакалась и стала теребить больное ушко. Девочка отодвигала ручонками любую пищу, а когда Кэтрин попыталась одеть ее перед выездом к педиатру, она начала отшвыривать от себя одежду.