Бутерброд замер в поднятой руке Джемаймы. Она узнала эти чеканные черты, это смуглое лицо. Гарсия Валдес! Но какая разница с тем Гарсией, которого знала она! Куда девался лощеный, невозмутимый и холодный бизнесмен? Вместо него в каноэ сидел великолепный язычник, дикий сын тех лесов и холмов, среди которых струился несущий его поток.

Яркое солнце играло в верхушках сосен, бросало яркие блики на иссиня-черные волосы Валдеса, на смуглую обнаженную грудь. Что-что?! Да ведь Гарсия, с которым Джемайма каждый день встречалась на работе, скорее бы удавился, чем хотя бы ослабил узел галстука!

Джемайма сдавленно ахнула, не в силах оторвать взгляда от налитых силой могучих мышц, что переливались на груди и плечах гребца. Какие мускулы! Какие руки! А каково, наверное, прильнуть к этой крепкой груди, оказаться в кольце этих рук, проверить, могут ли они быть такими же нежными, как и сильными! Против воли Джемайма ощутила, что ее охватывает возбуждение, по всему телу прокатилась волнующая дрожь, во рту пересохло.

Течение несло одинокого гребца все ближе к тому месту, где в густых зарослях затаилась случайная наблюдательница. Окликнуть его? Ой, ни за что! Джемайма отодвинулась глубже в тень, растерянная и смущенная, будто ее застукали за каким-то неблаговидным занятием. Как будто она украдкой подглядывала за чем-то таким, что не терпит чужого взгляда.

Их разделяло несколько метров — оставаясь невидимой в тенистом укрытии, Джемайма отчетливо различала даже капельки брызг, сверкающие на смуглой, разгоряченной коже Гарсии. В голове у нее невольно сами собой разворачивались сценки с участием этого же мужчины, но и в этих воображаемых ситуациях он был столь же разгорячен и великолепен. Время словно остановилось. Каждая секунда казалась вечностью.

Внезапно он вскинул весло и взмахнул им в воздухе, точно салютуя стоящим по берегам соснам-великанам. Жест этот был исполнен необузданной силы и буйной радости жизни. Он словно бы и приветствовал стихии, и бросал им вызов. Язычник. Дикарь. Великолепный, неподражаемый мужчина. Мужчина, живущий в полном ладу со своими чувствами. Наслаждающийся холодящей тяжестью весла, дразнящими прикосновениями брызг к горячей коже, бьющим в лицо упругим ветром странствий.

Хорошо, что Джемайма сидела. Не то бы, пожалуй, непослушные ноги отказали ей, и она плюхнулась в воду прямо перед носом каноэ Гарсии. То-то была бы неожиданная встреча!..

Лодка давным-давно скрылась из виду, а Джемайма так и сидела в своем укрытии, оцепенело глядя на пенные струи и сжимая в руке забытый бутерброд.

Оказывается, Гарсия Валдес не такой уж безнадежный ханжа и педант, каким она привыкла его считать… С таким мужчиной непременно надо познакомиться поближе!

Но прошло уже две недели, а Джемайме так и не удалось ни на миг более увидеть своего лесного, вольного Гарсию. А ведь как она искала его! Как выглядывала при каждой, даже самой мимолетной встрече на работе! Как надеялась вновь повстречать его, якобы ненароком сталкиваясь с финансовым директором в коридорах!

Всякий раз с ней разговаривал или просто учтиво здоровался Гарсия — бесстрастный, деловитый и сдержанный, как будто в теле потомка испанских конкистадоров, первых европейцев, высадившихся на берега Алабамы, текла вялая рыбья кровь какого-нибудь шведа или финна. С головы до ног закованный в броню делового костюма. Понятия не имеющий, с какого конца подходить к каноэ и зачем вообще нужна эта ненадежная хрупкая штуковина. Он, а не ее вольный лесной бродяга, запросто беседующий с ветрами и соснами, встречался ей в коридорах дома моды…

— Эй, Джейми, пляши! — прервал ее размышления веселый возглас.

Обладательница этого жизнерадостного голоса, миниатюрная пышная блондиночка Молли Питчин, лучшая подруга и наперсница Джемаймы, ворвалась в ее офис.